Два брата - две судьбы

Время летит стремительно. У меня появился швейцарский паспорт на имя Мишеля Дюпо. Мосье Мержиль сказал, что так было легче сделать, чем на фамилию Виценхаммер. А мне было абсолютно все равно. У меня свои планы. Я ждал того дня, когда Мержиль полетит в Стамбул, как он обещал, а оттуда — в Ригу.

Я уже довольно хороню знал город. Побывал с Беатой и на другом берегу озера. Рона берет свое начало в горах, вливается в Женевское озеро, течет по территории Франции и затем впадает в Средиземное море. Женева и ее окрестности пленяют своей дивной красотой. Порою даже не верится, что где-то идет война.

Бывали вечера, когда Беата, аккомпанируя себе на гитаре, пела для меня итальянские песни. У портного мне были заказаны несколько костюмов, плащ, пальто, модные шляпы, и в этом смысле я довольно хорошо экипировался. Сосновский в знак дружбы подарил мне золотые часы, был щедр на угощения и сорил деньгами. Взаимоотношения с Беатой у меня довольно пикантные. Она влюбилась в меня, я вел себя корректно и сдержанно, как подобает истинному арийцу, не позволяя вольностей, и мосье Мержиль, зная все о нас, был доволен моей «ненавязчивостью». С Беатой мы ежедневно гуляли, катались на лошадях, на прогулочных пароходиках, сидели в кабаре и ресторанах. Часто бывали на главной улице (ля рю Басе), где располагались административные здания, маленькие уютные магазины, кафе. Город пестрел афишами и рекламами. Повсюду много автоматов, продающих газированную воду, шоколад, газеты, сигареты; автоматов, которые чистят обувь, фотографируют. На каждом шагу — ларьки с роскошными цветами.

Я немного приболел, и Беата заботливо ухаживала за мной, согревала меня электрическими подушками и пичкала всевозможными лекарствами. Часами просиживала у моей кровати. Я так напрактиковался в немецком языке, что даже стал думать по-немецки, и из меня выскакивали немецкие фразы легко и непринужденно, независимо от того, на какую тему шел разговор. Это меня радовало, ибо интуитивно чувствовал, что скоро наступят тяжелые испытания…

Бывал я и у Сосновского на его мужских раутах, играл в покер и даже однажды выиграл около десяти тысяч франков. Отношение ко мне и самого миллионера, и его дочери, и его слуг говорило о том, что я как бы уже был помолвлен с Беатой и впереди меня ждет только свадьба и райское благополучие… На самом же деле все обстояло отнюдь не так…

Однажды утром во время завтрака Беата предложила мне навестить раненого американского офицера. Я согласился.

Недалеко от Женевского озера в нескольких корпусах располагался военный госпиталь. Беата заранее созвонилась. Когда мы подъехали, нас уже ждали у входа. Вскоре мы оказались в экзотическом, живописном уголке. В центре небольшой площадки за столиками, в удобных плетеных креслах отдыхали американские военнослужащие. Площадка была огорожена невысоким каменным барьером-аквариумом, где циркулировала вода с плавающими рыбами. Выздоравливающий мог указать на любую из них; нарядно одетый мальчик ловко сачком ловил понравившийся экземпляр, и тут же на площадке рыбу жарили, и с вкусной приправой услужливый официант подносил ее к столику. С внешней стороны каменной ограды росли цветущие деревья, среди них — и пальмы. В подвешенных к веткам клетках красовались австралийские попугаи. Словом, обстановка вполне способствовала выздоровлению.

Нас проводили в палату. Американский офицер-десантник был тяжело ранен при открытии второго фронта в Арденнах и вот уже около трех педель лежал в гипсе. Беату он знал и был рад ее визиту, а со мной познакомился кивком головы. Я успел увидеть какие-то умопомрачительные приключенческие кадры из телефильма, прежде чем американец выключил телевизор. Телевидения тогда в мире еще не было. Возможно, это был первый американский телевизионный эксперимент. Беата беседовала со своим знакомым по-английски. Я уже знал здешние порядки — если смотришь телепередачу более 15 минут — зажигается лампочка, это значит, что надо опустить в телевизор еще монету, и только тогда передача продолжится. Просмотр многосерийного американского боевика мог обойтись зрителю не менее пяти долларов.

Когда мы возвращались домой, я поинтересовался у Беаты: что это за расчерченный щиток у кровати больного?

— Нажмешь нужную кнопку, и можно вызвать главного врача госпиталя, лечащего врача, администратора, медсестру, официанта, повара, киоскера, дежурного по этажу и даже комика.

— Комик-то для чего? Веселить?

— Если больной чувствует себя плохо и боль нельзя снять лекарством, то, чтобы хоть как-то ему рассеяться, комик его развлекает. И керамическая посуда на тумбочке у кровати — для того же. При желании можно разбить ее об пол, а потом позвонить, явится уборщица и уберет осколки.

— Что ж, недурно лечатся американцы.