Два брата - две судьбы

— Вот видите, вы поймали яблоко левой рукой. А почему? Потому что вы левша! И стреляете вы левой рукой. Поэтому-то и «Браунинг» лежит у вас в левом кармане, а не в правом. И здесь вы не случайно… Нет, нет, нас на пленку никто не записывает. Там, где я живу, — это исключено!.. И не отпирайтесь, вижу, что вы хотите мне возразить. Уж поверьте мне, старику, моему жизненному опыту. Я никогда не делаю преждевременных выводов, пока абсолютно не убежден в истине. Говорю вам с полной откровенностью, потому что очень хорошо отличаю русских эмигрантов и немцев от советских. А знаете почему?

— Нет, не знаю.

— Да потому что, как-никак, я — генерал-полковник царской армии, эмигрировал с разведкой и контрразведкой на Запад и должность в России занимал немалую, я был начальником управления по особо важным делам России. Вы, молодой человек, настолько прозрачны для меня, что я без какого-либо риска решил вам открыться, дабы оказать вам посильную помощь здесь, в Женеве… Покажите мне ваши руки.

Я показал.

— Вот видите, у вас на правой руке наколка. Для разведчика — это большой минус. Нельзя, чтобы немцы осматривали вас. Всегда помните, что у вас на правой руке. Вам эту татуировку сейчас иметь так же опасно, как потом, после войны, опасно будет иметь такую улику эсэсовцам. Нацистская татуировка у них на внутренней стороне бицепса под мышкой левой руки… Между прочим, в начале войны на отдельных участках фронта немцы приказывали выжигать на ягодицах советских военнопленных клеймо, подобно тому, как метят скот. Те, кому удалось бежать из лагерей, придя к своим, показывали свежее клеймо на теле, наглядное свидетельство того, что тебя ждет в фашистском плену. Недаром красноармейцы, попадая в критические ситуации на фронте, предпочитали сражаться с немцами до последнего патрона, до последней капли крови. Увидев, что подобная акция не возымела успеха, фашисты прекратили клеймение советских военнопленных раскаленным железом… А у вас, мой друг, трудности еще впереди, и вы их одолеете, хочу в это верить. А пока не стесняйтесь, пейте вино, ешьте фрукты. — Старец наполнил свой бокал. Мы чокнулись и отпили немного вина. — Между прочим, — изрек мой собеседник, — да будет вам известно, что с самого начала войны Германии с Советским Союзом белая эмиграция раскололась. Такие подонки, как генералы Краснов, Шкуро и еще кое-кто, были заодно с немцами, но большинство разведчиков и контрразведчиков русской эмиграции предпочли быть на стороне сражающейся Советской России, ибо они, как истинные патриоты своей Родины, и не мыслили поступить иначе… Вы молоды, вам надо набираться знаний, накапливать опыт, почаще слушать нас — стариков… А через фронт на советскую сторону я перейду на территории Австрии. — Он назвал населенный пункт, назвал и номер советского стрелкового корпуса, который должен освободить территорию Австрии от фашистов, и добавил: — А начальник особого отдела того стрелкового корпуса сейчас генерал-лейтенант советской армии. В тысяча девятьсот тринадцатом году он был прапорщиком, когда я брал его в свой аппарат. Талантливый был молодой человек!

Я знаю, он обрадуется, увидев меня, своего крестного отца… Вам же, голубчик, я, возможно, облегчу вашу миссию в Стамбуле. Я знаю, ваш шеф Мержиль скоро летит туда. Я дам вам письмо к моему хорошему другу — полковнику царской армии, человеку вполне надежному. Он вас не подведет и сделает все, что от него зависит. Я в нем уверен, как в самом себе…

Мы сидели друг против друга, два русских человека, пили вино, курили. Старик жаловался мне на свой радикулит, смеялся, что так долго живет на белом свете и даже пережил своих четырех жен, а потом вдруг неожиданно сказал:

— Почему-то вспомнил сейчас Соньку Золотую Ручку. Удивительная была женщина. Талант уникальный. Мне о ней много рассказывал Федор Плевако, знаменитый русский юрист. Ведь надо же: сумела продать в Москве дом губернатора, торговала во Владивостоке американскими судами торгового флота, печатала фальшивые деньги… Она могла делать все, любую операцию проворачивала с блеском. Вот это были мозги! Русская нация! Еще Екатерина Вторая отчетливо понимала, какую великую неиссякаемую силу таит в себе русская нация… И она же, Екатерина Вторая, как-то изрекла: «…Пусть вся Европа пойдет на нас, мы выдержим бурю и отразим удары. Пошатнуть могут мою державу и меня, но не опрокинуть вовсе, как иные троны. Великому русскому пароду не страшны никакие жертвы. Россия непобедима!..» Россия — страна загадочная, — улыбнулся старец, — европейцу не понять, надо быть истинно русским человеком, чтобы познать Россию. Между прочим, история сохранила один любопытный факт, — продолжал он. — Однажды зимой к царю Александру II прибыл Бисмарк — «железный канцлер». Катались они на тройке с бубенцами по окраинам Санкт-Петербурга. Сосны в зимнем наряде, искрится снег, поземка метет. Летят они по завьюженному полю в соболиных шубах под звон бубенцов.

— Красиво? — спрашивает Александр II.

— Красиво! — отвечает Бисмарк.