Два брата (др. ред.)

У Ракитина осталось довольно сумбурное впечатление от хождения по разным амбарам и избам. Но так как он был от природы сообразителен, то понял в общих чертах, как идет производство пороха.

Литрованная селитра смешивалась с несколькими частями серы и отборного ольхового или крушинного угля. Все эти вещества в порошкообразном состоянии ссыпались в дубовые бочонки и там основательно перемешивались; перед перемешиванием масса увлажнялась во избежание взрыва.

Смесь раскладывалась на медные противни; два десятка противней ставились один на другой и помещались под пресс; масса застывала в форме прямоугольных лепешек. Лепешки разбивали деревянными молотками на куски и дробили на зерна в толчильном амбаре. Последним делом было просеивание через сита и сортировка пороховых зерен по величине.

Ракитин понял теперь, почему из обихода пороховой мельницы изгнано железо и допускаются только дерево и медь; понял, почему при приближении грозы всякая работа на мельнице прекращается и люди бегут из нее. Рабочие-пороховщики жили под вечной угрозой взрыва. Зная, что, как ни берегись, взрыва избежать трудно, пороховщики только старались лишить его силы: скопление больших масс измельченной серы, угля, а тем более готового пороха никоим образом не допускалось. Приготовленный порох хранился в дубовых бочонках, в глубоком подвале, удаленном от фабричных строений, и его старались почаще увозить в город.

Когда Антип Крохин отходил в сторонку, подьячий торопливо бормотал Ракитину:

— Богатое дело! На ходу дело! Одних котлов медных семипудовых четыре штуки! Поддонов свыше сотни! Бочонков дубовых сорок четыре штуки насчитал! Я все на заметочку, хозяин, беру. А как кончим обход, опись составлю, чтобы работники добро не растащили.

По окончании осмотра пришли в контору — маленькую избу, прилепившуюся к сушильному амбару. Ракитина усадили на лавку возле стола, заваленного отчетами и рапортичками. Иван Семеныч принялся выяснять доходность предприятия.

— Сколько пороху готовите в год? — был его первый вопрос Крохину.

— До полутора тыщ пудов.

— Какой ценой сдается зелье в казну?

— Два рубли двадцать шесть алтын и четыре деньги с пуда.[155]

«Самое большее четыре тыщи двести рублев всего приходу на год», — высчитал в уме Ракитин. Вслух спросил:

— Селитру почем покупаете?

— Рупь двадцать алтын пуд — нелитрованную.

— Отход при литровании велик?

«Купец понимает дело! — одобрительно подумал Бушуев. — Прямо в точку бьет!»

— Отход? — Крохин почесал в затылке. — Фунтов восемь с каждого пуда клади.

— Так. Сера в какой цене?

— Десять рублев берковец.[156]

— Уголь почем обходится?

— Десять алтын пуд.

Ракитин быстро сделал все необходимые вычисления. Оказалось: на составные части пороха при выработке полутора тысяч пудов надо затратить примерно две тысячи четыреста девяносто рублей. А еще жалованье управляющему, мастеру, работникам, отопление, освещение…

— Работников сколько? — спросил Иван Семеныч.

— Восемь подмастерьев по восемнадцать рублев на год да двадцать семь учеников по тринадцать рублев. Мне плата — двадцать восемь рублев, — доложил Крохин.

«Пятьсот двадцать три рубли, — подсчитал Ракитин. — Да Бушуеву на сто восемьдесят размахнулся… Это что же получается — мне меньше тыщи остается? Ай да его царское величество! Нечего сказать — удружил, превознес своей милостью! А этот дурак Елпидифор болтает: золотые горы, огромаднейший капитал! Ему-то, положим, на бедность, тут и золотые горы, а мне…»

Впрочем, Ракитин не склонен был долго унывать. Он сообразил, что царские милости не кончатся предоставлением ему в аренду порохового завода: он сумеет выпросить у Петра Алексеевича тысчонку-другую на расширение мельницы, и это будет недурным добавлением к его капиталу. Мало того: как пороховой уговорщик[157] он будет пользоваться еще большим значением в купеческом мире… И самое главное — сердце Ракитина забилось от радости — царское внимание настолько поднимет его в глазах купца Русакова, что тот выдаст теперь за него Анку.

«А уж я ему постараюсь разукрасить это дело, — думал развеселившийся Ракитин. — В моей торговле он разбирается как у себя на ладони, а пороховым делом я запорошу старику глаза!»

* * *

Извлечения из договора о сдаче в аренду казенной пороховой мельницы купцу Ивану Ракитину:

«…А по сему он, Иван Ракитин, принявши по описи, при сем прилагаемой, все хоромное и дворовое строение и все к тому относящиеся принадлежности, обязуется в оных никаких порух и убытков не причинять и по истечении урочных десяти лет, буде сей договор не окажется продлен, все возвратить в сохранности.

…Ежели его, Ивановым, небрежением либо хитростью оная мельница сгорит, то с него, Ивана, все доправить в государеву казну по описи сполна. А ежели волею божией та мельница запалится от молнийного поражения, передать дело на государево усмотрение, как он, великий государь, по своей милости учинить изволит.