Два босса для меня

В Алтуфьево я попросила водителя тормознуть у магазина, вышла и рванула дворами к дому, где должны были сидеть мои девчонки и мой песик.

Неприметная квартира на третьем этаже, обычная хрущевка из старого фонда, который уже скоро пойдет под снос из-за реорганизации… Или как это называется, когда сносят вполне себе годные пятиэтажки и заменяют их звонкими новостроями-человейниками, где на первом этаже чихнешь, на двадцатом “будьте здоровы” говорят.

Постучала тихонько, дверь тут же открылась.

Варька, с глазами в пол лица, молча кинулась мне на шею, засопела, словно Ксюха, когда была совсем маленькой.

Я обняла ее, с облегчением и радостью.

Боже, мои девочки напугались… Надо завершать это все, блин… Нельзя так рисковать. Ну вот как бы этот ребенок пятнадцатилетний справилась, если бы я… не вернулась?

— Ксюха? — шепотом спросила я ее, когда племяшка все же перестала за меня цепляться, как малыш коала за свою мамку.

— Спит… — так же шепотом ответила мне Варька.

Я кивнула.

Стало понятным отсутствие Портосика, он всегда караулил сон Ксюшки, и мое появление — вообще не повод оставлять пост.

— Мне надо в ванную, — я вспомнила о своем внешнем виде и заторопилась.

Конечно, Варька у меня еще ромашка, но не дура же.

Отсутствие трусов и присутствие синяков и укусов на всех частях тела трудно как-то интерпретировать, кроме вполне однозначного.

— Жень… — Варька тут же оглядела меня, раскрыла глаза в ужасе, — что с тобой… Кто тебя?..

— Это не то, что ты подумала, — буркнула я, быстренько обходя племяшку и топая в сторону ванной.

— Ага… А ты откуда знаешь, что я подумала? — оторопело шепнула вслед Варька.

Я предпочла не услышать ее и не отвечать.

Скрылась за дверью ванной, прижалась к ней с обратной стороны, закрыла глаза.

Ох, ты ж, блин!

Вот это приключение!

Только сейчас ощутила, как немного расслабляется обруч, стянувший грудь жестким хватом.

Неужели выбралась?

Неужели удалось?

Они скоро проснутся… Что подумают?

Будут искать по адресу Переверзевых…

О том, что Алиса с бабкой и кошками свалила в Посад, не знал никто, путевки существовали только на словах, все следы их были затерты, Корней просто мастер в создании легенд…

Так что застанут пустую квартиру, где следы жизни будут, но это будут следы жизни именно Алисы Переверзевой…

Что они сделают после этого?

Будут копать дальше? Займут оборону в квартире? Пойдут по соседям?

Нет, я следы оставила, конечно, но, в принципе, когда надо, могу быть невидимкой. И вряд ли соседи их в этом вопросе порадуют.

Пожалуй, только бомж-филолог на крыше мог бы им рассказать что-то настораживающее о моем поведении, но до него еще дойти надо. И понять из путанных объяснений свободного художника, что я — не результат делирия.

Так что… Следы затеряны.

Меня никто не найдет.

И это… Хорошо же?

Прямо напротив двери было зеркало, я посмотрела на свое отражение, усмехнулась.

Провела пальцами по синим засосам на шее и груди, подцепила подол футболки, стащила через голову, охнула, увидев всю художественную роспись на теле.

Да уж… Безжалостные они мужики… Так брали, что долго еще помнить буду. И очень надеюсь, что, кроме этих очевидных следов, не осталось в моем теле других.

А то, таблетки, конечно, больший процент имеют, чем презервативы, но все же… Хотя, они осторожничали в этот раз, старались кончать не в меня.

Первый-то раз такими вещами не заботились. Мы в ту ночь, по-моему, даже не каждый раз презервативами пользовались… Но тогда понятно все было: стресс, Новый Год и прочее…

В этот раз все по-другому, конечно.

Так что, вряд ли у Ксюхи будет сестренка или братик.

Прикрыла глаза, выдыхая и неожиданно для себя находя влагу на щеках. Страшно удивившись, посмотрела на мокрые пальцы… И внезапно заревела.

Да так отчаянно, что пришлось экстренно затыкать себе рот кулаком, чтоб Варька, не дай бог, не услышала.

Не знаю, что я оплакивала: свою тупую судьбу, из-за которой то, что было со мной в эти сутки, просто эпизод, и больше никогда не повторится, может, свою слабость, свою бабскую сущность, которая жалела об этих упущенных навсегда мужчинах, жалела об их руках, губа, вглядах, в которых читалось искреннее, безумное восхищение. Меня никогда больше не будут так хотеть, это стало понятно со всей отчетливостью.

И, наверно, хорошо же, да?

Хуже нет, так голову терять, чувствовать свою слабость, глупость, бабскость… Это кошмар же? Кошмар… И плачу я только потому, что стресс надо снять…

Постепенно истерика закончилась, перейдя в тихие всхлипы, и я, наконец, смогла отлепить себя от пола, куда села в самом начале неожиданной слезливой мелодрамы.

Выкрутила душ на холод, встала под ледяные струи, выбивая разом все глупые мысли, все сожаления, все невысказанные, порушенные надежды. Их не должно быть, этих надежд.

И я не должна быть слабой.

У меня там, в комнате, Варька, Ксюха и Портосик. Мне есть, ради кого быть сильной, ради кого барахтаться и царапаться наверх.