Два антисемита

Словом, наш Макс купил номер «Бессарабца», вошел с ним в вагон, растянулся на полке и накрылся газетой, как накрываются, к примеру, одеялом или пледом. При этом у него мелькнула мысль: «Что, к примеру, подумает еврей, если подойдет и увидит человека, растянувшегося на скамье и накрывшегося „Бессарабцем“? Наверное, никому и в голову не придет, что здесь лежит еврей… Идея, право же! Прекрасное средство избавиться от непрошеного попутчика, остаться на ночь одному и занимать, как барин, всю скамью…»

Так думал наш герой, и, чтобы уж действительно ни одна душа не знала, кто здесь лежит, он накрылся «Бессарабцем» с головой, спрятал и нос, и глаза, и волосы, и весь «богоподобный» образ. Он представил себе, как ночью в вагон влезает еврей со множеством узлов, ищет, бедняга, место, где бы присесть, и видит – лежит фигура, накрытая номером «Бессарабца», – наверное, помещик и, наверное, изверг, антисемит, а может быть, и сам Крушеван, – и еврей, конечно, выскакивает из вагона вместе со своими узлами и трижды сплевывает. А он, Макс, остается один, как граф, на всей скамье. Ха-ха-ха, право, замечательное средство! Куда лучше, чем заболеть вдруг холерой в вагоне!..

План этот так понравился нашему Максу, что, лежа под «Бессарабцем», он разразился хохотом, а человеку, надо вам знать, если он закусил, запил стаканом пива, закурил сигару и лежит в купе один, занимая, на ночь глядя, целую скамью, – хорошо смеяться…

Тише! Наш герой, Макс Берлянт, коммивояжер, разъезжающий из Лодзи в Москву и из Москвы в Лодзь, дежит один на скамье, прикрывшись номером «Бессарабца», и дремлет. Не будем ему мешать.

3

Макс Берлянт, конечно, человек умный, но на сей раз он не угадал. В вагон действительно вошел пассажир, толстый, здоровенный, запыхавшийся, с несколькими чемоданами, он действительно подошел к Максу, посмотрел, как тот лежит, накрытый номером «Бессарабца», но не сплюнул трижды и не отскочил. Он стоял и разглядывал этого типа, этого антисемита с семитским носом (во сне газета соскользнула, и срамота, то есть нос, обнажился и предстал во всем своем блеске и великолепии).

Простояв несколько минут с улыбкой на устах и сложив чемоданы на противоположной полке, наш новый пассажир выбежал на несколько минут на вокзал и вернулся тоже с номером «Бессарабца». Потом он открыл чемодан, достал подушечку и одеяло, пару домашних туфель и флакон одеколона, уютно устроился и растянулся на скамье, накрывшись номером «Бессарабца», точно так же, как наш Макс Берлянт; лежал, курил, смотрел на Макса и улыбался, прикрыл сначала один глаз, потом второй и начал засыпать.

Пускай поспят оба наши «бессарабца» друг против друга. Мы хотим познакомить читателя со вторым пассажиром, рассказать, кто он и что он.

Он – генерал… Не военный генерал и не генерал-губернатор, а генерал-инспектор, то есть агент одного из обществ. Фамилия его Немчик, а имя его Хаим. Но он подписывается «Альберт», а зовут его «Петя».

Поначалу это может показаться немного диким: то, что из Хаима вдруг вырастает «Альберт», еще можно понять. Превращается же у нас Велвл во Владимира, Исроел – в Исидора, а Аврам – в Аввакума! Но как из Хаима произошел «Петя»? Тут уж надо пофилософствовать, углубиться в языковую премудрость и рассуждать логически. Прежде всего мы из «Хаима» выбрасываем букву «х». Затем почтительно просим убраться букву «и» и букву «м». Остается, стало быть, одно «а». К этому «а» мы приписываем всего лишь букву «л», букву «б», букву «е», букву «р» и букву «т», – получается «Альберт», не так ли? Ну, а из Альберта само собой получается «Альберта», «Берта», «Бета», «Петя». «Sic transit gloria mundi»[3]. Так, стало быть, из утки получается индюк…

Словом, наш пассажир зовется Петя Немчик, он генерал-инспектор и разъезжает по всему свету, как и Макс Берлянт. Но по натуре это уже совсем другой человек: веселый, жизнерадостный, разговорчивый. И хотя звать его Петя, а по должности он генерал-инспектор, он тем не менее такой же еврей, как и все прочие, любит евреев и любит рассказывать истории и анекдоты о евреях.

Петя Немчик славится своими анекдотами на весь мир. Портит их немного только то, что все эти истории и анекдоты, уверяет Немчик, случились с ним самим, в этом он божится и клянется всеми клятвами на свете, хотя каждый раз один и тот же анекдот происходит с ним в другом месте: от одного раза до другого он все забывает. Похоже, что Петя Немчик, генерал-инспектор, малость слабоват на язык, то есть не прочь преувеличить, или, как это называют в наших краях, он, извините, лгун! Просим прощения за то, что выражаемся так вульгарно! Было бы, собственно, достаточно сказать, что он агент, а что такое агент, вы ведь и сами знаете…

Когда, войдя в вагон, он увидал Макса Берлянта, растянувшегося на скамье и накрывшегося номером «Бессарабца», и узнал по носу, что этот пассажир никакого отношения к Крушевану и его знаменитому «Бессарабцу» не имеет, он прежде всего подумал: «Анекдот! Новый анекдот! Будет, с божьей помощью, о чем рассказывать и рассказывать!»