Душка

— Правда, — Оля не знала, что можно сказать в эту минуту, поэтому в ход пошёл неожиданно пришедший в голову экспромт. — Юля, скажите, а вы любите музыку? Джаз, блюз, скрипку там. Настоящую музыку, хорошую.

— Очень люблю, Оленька. А что?

— А давайте вы к нам придёте на чай, и мы послушаем классную музыку, может быть, я даже вам поиграю на скрипке. Вы никогда не слышали, как я играю?

— Конечно, нет, мы ведь даже не видели друг друга. Ну, папа показывал твою фотографию, и всё.

— Придёте в субботу, это послезавтра? У меня есть старинная книга рецептов, ещё советская, мне её один друг — известный в городе музыкант и гитарный мастер подарил, я приготовлю что-нибудь интересное.

— Приглашаешь? Серьёзно? Так неожиданно. Спасибо, Оленька, конечно, я приду. Тоже что-нибудь вкусненького приготовлю и принесу.

— Ура! Приходите, будем вас ждать.

«Ура» вырвалось совершенно случайно, но Оля не обратила на это внимания. Оно было полностью проглочено следующим шагом спонтанно задуманной комбинации. Кроме этого, её внутреннее «я» неожиданно было пленено простотой общения с Юлей, которая перестала являть собой какую-то отчуждённую субстанцию, представляющую непредсказуемую опасность. Украдкой Оленька зашла на кухню, где отец, сузив уставшие глаза, что-то сосредоточено изучал на мониторе ноутбука. Сделала паузу, когда отец поднял глаза, сказала:

— Папа, я пригласила на субботу твою Юлю к нам на чай. И музыку послушать. Я приготовлю что-нибудь, поиграю вам. А вы оцените.

Евгений Борисович застыл гипсовым изваянием. Давно, очень давно дочь не называла его папой. А тут так просто и искренне.

— Подожди, что ты сказала? Повтори, — не поверив услышанному, выдавил из себя Евгений.

— Юля послезавтра к нам в гости придёт. Ты же не против?

— Бог, ты мой. Я против… Почему же я буду против? Ты её где-то видела? Мне она ничего не говорила.

— Это сюрприз, папа. Я ей звонила. Мы классно поговорили, давай готовиться. Нужно прибраться в квартире. И ещё, у меня к тебе серьёзный вопрос.

— Задавай, — еле выговорил растерявшийся отец.

— Как ты смотришь на то, чтобы разменять эту квартиру и нашу квартиру с мамой на просторный дом, такой, как у мастера Анатолия Ивановича? По-моему, нам бы втроём было в нём жить гораздо удобнее.

— Я, конечно…Но…

— Я знаю, что есть юридические проблемы. Я написала запросы на два правовых форума, и юристы мне ответили, что всё реально. Главное — это твоё желание. Моё желание есть. Очень хочу дом, папа! Ты даже не представляешь, как мечтаю. Хочу тоже собирать дома музыкантов и играть. А ты же умеешь исполнять мечты.

— Вот это вопросик, Оленька! Какой хороший вопросик. Мне нравится ход твоих мыслей. Завтра же поручу адвокату изучить тему. Это всё?

— Нет, папа, ещё вопрос.

— Ого! Я уже боюсь физически не справиться с таким объёмом заданий, — по-юношески облегчённо сказал Евгений.

— Справишься. Обещаю. Можно, чтобы ко мне приходил мой одноклассник Саша Ольшанский? Бабушка не разрешала. Но я уже почти взрослая, через два года паспорт получу. И отдаю отчёт своим действиям. К тому же Саша хороший мальчик, он тебе понравится.

— Я не против, пусть приходит.

— А в субботу? Он не будет лишним, чесслово.

— Пусть в субботу приходит.

— Кстати, он неплохо рубит в математике, немного завидую ему, а я что-то совсем на тройки скатилась с этой музыкой. У Саши был репетитор, какая-то училка на пенсии. Она его так здорово подтянула. Он бы и мне помог.

— Так возьми у него телефон этой училки, если вы дружите, я переговорю с ней. И тебя подтянем, а то я что-то действительно перестал интересоваться твоей учёбой. А ну, неси дневник, проверим твою успеваемость!

— Пап, сразу видно, что ты отстал от жизни. Мезозой. У нас уже электронные дневники, зайди в ноут, если надо, и изучай, — Оленька вместе с отцом во весь голос залились неподдельным смехом. Хохотали потому, что это было сказано с такой горячей иронией, от которой тают арктические льды и нырнувшие за облака снега горных вершин. Это был их первый совместный искренний и взаимно открытый смех после смерти Татьяны.

XIV

Утомлённо согнувшаяся Елена Владимировна сидела на кухне, читая вынутый из отцовского шкафа томик стихов Николая Рубцова. Когда-то в юности, благодаря библиотеке отца, она была очень увлечена поэзией, но потом к неудовольствию матери Тамары Васильевны, верх всё-таки взяла математика. Директор школы решительно настоял на том, что Лена обязана поступить на физико-математический факультет педагогического института, при этом он, как далеко смотрящий руководитель учреждения, выдаст ей характеристику-рекомендацию с тем условием, что девушка вернётся на работу в родную школу.