Душераздирающее творение ошеломляющего гения

Дебра достает аппаратуру и усаживается на бревно лицом к воде. Мы отходим на двадцать ярдов для разбега, а потом мчимся мимо нее вдоль берега на полной скорости. Мы стараемся рассредоточиться, чтобы в тот момент, когда мы мимо нее пробежим, было видно каждого и чтобы были представлены все цвета и размеры. Будет красиво и поэтично, но оказывается, что это жутко больно. Пенисы болтаются вверх-вниз, а когда мы набираем скорость, они мотаются вправо-влево и вперед-назад (кто бы мог подумать, что еще и вправо-влево?). Дико больно. Люди не должны такого делать. Пенисы придуманы не для того, чтобы с ними бегать. У меня в голове возникают образы: полуоторванный глушитель скребет дорожное покрытие, птица вытряхивает жизнь из червяка… Больно до идиотизма. Мы пробегаем мимо Дебры, она щелкает раза два, потом мы всё повторяем. И еще как минимум двенадцать раз. Я начинаю на большей части дистанции придерживать пенис рукой и отпускаю, лишь когда пробегаю прямо перед Деброй. Не могу представить себе, каково парню с пирсингом. Вряд ли пирсинг помогает, чтобы не болтался. Вот если бы это был специальный крючок, скажем на пупке…

Мы делаем еще снимок, где все бегут со стороны Дебры прямо в воду, а та, как всегда, ледяная. После чего одеваемся и едем по домам. И вот фотографии готовы: все мы безнадежно размазаны, а наших благородных демографических усилий (две девушки, один чернокожий) практически невозможно заметить. Вся беготня мимо Дебры пошла коту под хвост, а значит, что мы измывались над своими пенисами зазря. Остается только последняя фотография, где все мы с голыми задницами несемся в воды Тихого океана. Ее и берем.

Эта фотография — последняя из серии, занимающей шесть страниц и открывающей первый номер: это визуальный монтаж, предваряющий процитированный выше манифест. Каждая страница — что-то вроде коллажа: фотографии упираются друг в друга. Над каждой напечатано слово. Например:

Над фотографией молодой женщины избалованного вида: Не-а¹.

Над витриной с оружием на продажу: Не-а².

Над двумя пупсиками в подвенечных нарядах: Не-а³.

Над телевизионным проповедником, превозносящим свою паству: Не-а⁴.

Над фрагментом «Похищения сабинянок»: Не-а⁵.

Над молодым человеком, который глумливо ухмыляется крупным планом: Не-а⁶.

Над грудой деловых дамских туфель с высокими каблуками: Не-а⁷.

Над крупным планом воротничка и галстука: Не-а⁸.

Над Адамом и Евой, которых изгоняют из райского сада: Не-а⁹.

Мы искренне убеждены, что у нас получилось творение такой мощной гениальности и провидческой силы, что оно запросто может породить бунт. Если смысл не везде ясен, вот расшифровка:

¹ Мы не избалованные и не бездельники!

² Мы считаем, что оружие не должно продаваться в магазинах.

³ Мы не любим институт брака.

⁴ И религию.

⁵ Мы безоговорочно отвергаем изнасилование.

⁶ И глумление.

⁷ И еще — высокие каблуки.

⁸ Туда же и галстуки.

⁹ И еще нам не нравится изгоняться богами из садов. Или клеймиться за наготу. А может, за поедание яблок. (Тут смысл не такой однозначный.].

А потом, после всех отрицаний, после вещей, которые мы безоговорочно отвергаем, на целом развороте следует кульминация, итог: огромный снимок, где пять обнаженных человек мчатся в океан, повернувшись спиной к фотографу. Над этим снимком, как девиз на гербе, черными буквами на фоне неба (снимок черно-белый), — одно единственное слово: Мощчь.

Бабах!

Вообще-то мы не сомневаемся, что движемся к чему-то эпохальному, и наш рабочий график отражает это убеждение. Наш график — тест на силу воли и пример гнилого воздействия среды, потому что, несмотря на свою маргинальность, мы начинаем придерживаться стандартного рабочего расписания: с девяти до шести плюс два-три дополнительных раунда в зависимости от того, что должно быть сделано до завтра ради нас самих и спасения человечества.

Надо — значит надо! Откладывать непристойно!

Во время рабочего дня мы с Муди занимаемся графическим дизайном, чаще всего для отдела внутренней рекламы «Сан-Франциско Кроникл». Муди, как и раньше, занимается другой маркетинговой работой, а я, как и раньше, сижу на временных приработках, в основном — в головном офисе «Пасифик-Белл» в Сан-Рамоне; там я высиживаю по восемь часов в день, занимаясь оформлением сертификатов, вручающихся в знак особых заслуг (рис. 3). Марни работает официанткой четыре вечера в неделю, но счета наши чем дальше, тем чаще оплачивает «Кроникл», руководство которой с самого начала прониклось ко мне жалостью: глаза Дианны Леви, в одиночку воспитывающей дочь-подростка, наполнились слезами, когда я сказал, что дома у меня мелкий, — и теперь они обращаются к нам за помощью в изготовлении объявлений, постеров и слоганов, где говорится о всевозможных рубриках и колумнистах. Мы выполняем эту работу со своим фирменным изяществом.

Рис. 3

— Нам нужно объявление о бизнес-обозрении, — говорят они.

— Запросто, — отвечаем мы. Результат:

«КРОНИКЛ». ОТКРОЙ СВОЙ БИЗНЕС.

— А теперь — для спортивного обозрения.

«КРОНИКЛ-СПОРТ». МЫ ВЕДЕМ СЧЕТ.