Душелов. Том 4

Мы сейчас не на работе, так что вежливого тона по отношению к нему мне придерживаться не нужно. Как и специально подбирать уважительные слова.

— Привет, — легкомысленно ответил он мне, дожевав и проглотив очередной кусочек пирожного. — Вижу, пришёл наконец в себя?

— Да.

— Понятно. И о чём хотел поговорить? — и спросив это, съел ещё один небольшой кусочек.

— А у тебя самого, то есть, догадок совсем нет на этот счёт?

— Хм… дай подумать немного… — с задумчивым видом проговорил он, откинувшись на спинку стула и посмотрев в потолок, в этот момент тихо постукивая вилкой по тарелке. — Неужто насчёт того, кто ты такой? Или, вернее будет сказать — что ты такое?

— Выходит, это ты тогда заменил мои анализы с тестами на обычные.

— Ага.

— И я так понимаю, ты это сделал не исходя из того, что между нами был заключён взаимовыгодный договор.

— Конечно нет.

— В таком случае, ради того, чтобы использовать это в конечном счёте против меня?

— Не сказал бы. В тот момент я всё-таки даже и близко не знал, чем ты являешься. А потому лишь планировал использовать эту информацию, как возможность заиметь что-то нужное мне.

— «В тот момент». А сейчас, значит, знаешь, чем я являюсь?

— Ага.

— Уверен?

— А ты думаешь, мне было трудно сопоставить ряд странных фактов вместе?

— Понятно. И что, теперь на этом наш договор считается разорванным?

— Ты ещё спрашиваешь? — выгнул он бровь. — Ты ведь прекрасно знаешь, чем повязаны все в нашем отряде. А теперь и ты сам стал тем, кто порождает таких вот людей, вроде нас.

— Я не желал подобного исхода…

— Ну это-то понятно. Всё же, как личность, ты вполне себе нормальный парень. Быть может, будь ты обычным и лет так на десять постарше — мы бы с тобой даже подружились бы. Вот только… ты и сам прекрасно понимаешь, что это нихрена ровным счётом не меняет. Неважно, как и почему, но пострадало много людей. Ужасно много. И главное — совершенно незаслуженно. И причина произошедшего в данном случае одна единственная: и это — ты. Не будь тебя, все бы они были живы. Но самое ужасное в этом даже не количество убитых в тот день. А то — что подобное может легко повториться. Я же прав, и ты никак не можешь это контролировать?

— Мы работаем над этим.

— Значит, не можешь. И совсем не факт, что сможешь когда-то в будущем. Так что, кто знает, причиной скольких невинно убиенных ты ещё можешь стать?

— И что дальше? Вот так в миг из союзников во врагов?

— А что нам ещё остаётся, учитывая, какую опасность несёт твоё существование?

— Я не хочу ни с кем из вас враждовать.

— Тогда, может, просто избавишь всех нас от этой проблемы?

— То есть, пойти и убить себя?..

— Ага. Притом, обязательно где-нибудь далеко за барьером, чтобы ни у кого из нас в случае чего проблем от этого новых не появилось.

— Увы, но это невозможно.

— Ну да, могу понять — помирать всем страшно — даже самым закоренелым убийцам и маньякам.

— Дело даже не в этом…

— А в чём же? В том, что за что есть люди, которым ты очень дорог и те люди, которые пошли за тобой? Давай без этого. Понятное дело, что это всё важно и так далее, но нам же обоим очевидно, что это лишь отмазки.

— Может быть. И да, мне действительно хочется жить. Хочется достичь поставленных целей. Хочется видеть дорогих мне людей и их счастливые улыбки. Хочется банально реализоваться. И всё это, несмотря на произошедшее и то, что ещё может произойти, если я продолжу жить.

— Понятно, — выдохнул он. — Ожидаемый ответ. Хотя, честно признаться, я и надеялся, что смогу получить его противоположность. Жаль однако, — и после этого отпил кофе. — Ладно. На этом, я так понимаю, ты выяснил всё, что хотел и этот разговор можно считать законченным?

— Пока что нет.

— А, точно. Тебя, — и точно подслушивающего нас Хантеру, — наверняка ещё интересует, использовал ли я где-то уже полученную о тебе информацию, и по какой такой причине тебе лучше меня и никого из нашего отряда не трогать, верно ведь? А то ты же, как ни как, не думал, что я буду говорить о чём-то подобное, будучи совершено неподготовленным?

Я кивнул, сказав:

— Раз уж ты сегодня такой откровенный, то и об этом же расскажешь?

— Ну да, почему бы и нет? — пожал он плечами. — Да и вообще — почему сегодня? Я же всегда такой. Всё-таки я не аристократ какой-то, а самый обычный простолюдин, так что и использовать всякие подтексты, эвфемизмы и игру слов — это не по мне. Лучше прямо и максимально понятно — это ключ, к взаимопониманию.

— И что, со многими у тебя по итогу взаимопонимание?

Он на это лишь усмехнулся. А после наконец рассказал всё о его встрече с Кевином и о том, почему спустя столько времени после неё, он всё ещё остаётся жив. И именно по этой же причине ни я, ни Хантер не можем его тронуть.