Душегубы

— Михалыч, мы только достроили кое-чего. А фундамент — он как был по вашему проекту сработан, таким и остался. И такие же разборки, если хочешь знать, в России еще задолго до большевиков водились. Так что, по-моему, мы ничего нового не придумали. Это у нас национальная особенность такая: под предлогом усовершенствования и реформ устраивать бардак и беспредел, а потом героически восстанавливать народное хозяйство.

— Циник ты, товарищ генерал-майор запаса. И меня своим цинизмом заражаешь. Знаешь, о чем мне сейчас, дураку старому, подумалось? Как же хорошо, что в XIII веке нас татары завоевали! Не было бы их — сидели бы сейчас, как в Европах, в удельных княжествах с территорией по полгектара. И считали бы себя не русскими, а всякими там береговичами, вятичами, дреговичами, словенами… А как посидели двести лет под ханами, так помаленьку и превратились в нацию.

— Ничего, — усмехнулся Чудо-юдо, — еще немножко развалимся — и от завоевателей отбоя не будет. В очередь становиться начнут…

— Во-во, только уж если сдаваться, то китайцам. Их много, они хоть работать любят, может, порядок у нас наведут.

— Если не сопьются, — мрачно хмыкнул Сергей Сергеевич. — Ладно. Пошутили и будет. Значит, так: ответ твоим протеже я дам ровно через неделю. Срок крайний и корректировке не подлежит. Если не пойдут на это — пусть считают войну объявленной. Можешь передать им, что у меня хорошее настроение и миролюбивый настрой. Но стоит им мне это настроение испортить — допустим, начать выдвигать какие-нибудь дурацкие условия, — разговор будет идти совсем по-другому.

— Ладно, передам. В общем, я думаю, что три дня, что неделя — разница небольшая. Наверно, они согласятся. Хотя, как я подозреваю, со скрипом.

— Дай-то Бог…

ПОД ГРОХОТ САПОГ

Генерал Прокудин редко засиживался в штабе до вечерней прогулки. Сегодня было исключение из правил, потому что к комдиву приехал гость дорогой облвоенком Сорокин. Формально речь шла о проведении в дивизии «дня открытых дверей» для призывников весеннего набора. Ну а о фактических целях разговор пошел только потом, когда все лишние были отпущены и на столе появилась бутылка с рюмочками.

За окном по оттаявшему за день асфальту дружно грохали подметки солдатских сапог. На третий этаж через открытую форточку долетала бодрая песня с народными словами на мотив группы «Битлз»:

Мы иде-ем и все по-е-ем,
И ника-а-ак не уста-е-ем!

Это тянул фальцетом запевала. А дальше сотня грубых или нарочито грубых юношеских басков подхватывала на полную катушку:

Нам не нужен желтый субмарин!
Ихний субмарин, хилый субмарин.
У нас есть свой совейский субмарин,
Красный субмарин, мощный субмарин!

Потом по неслышимой команде какого-то невидимого и скорее всего абсолютно неформального лидера песня резко оборвалась и чей-то басистый голос хрипло рявкнул:

— Комдив, дембель давай! Яйца пухнут!

Прокудина передернуло, но он даже не поднялся из-за стола.

— Развинтились «дедули», — заметил Сорокин, — небось ждешь не дождешься, когда уйдут?

— Само собой. Эти еще ничего. В прошлом году у меня примерно две роты через Чечню прокатились, так я молился, когда все благополучно уволились. Тем более там с этими полутора-двухгодичниками были неясности. И тех надо увольнять, и этих… Кошмар! Нет, это точно, надо завязывать с призывами. Я понимаю, когда было все налажено, когда еще в детсаду, помнится, пели: «Хочется мальчишкам в армии служить!», когда всякие там ГТО сдавали, НВП в школе проходили, ДОСААФ был в расцвете сил… Любой летеха себя чувствовал человеком. Да и сержант был сержант, а не салага с лычками.

— Это точно. И судимых не было, и наркоманов, и алкашей.

— Между прочим, до меня тут слушок дошел, что тебе вот-вот лампасы пришлют?

— Вроде рановато. — Для Сорокина не было новостью, что приказ о присвоении ему генеральского звания уже доехал до самого верха, но боялся сглазить.

— Самый раз, — сказал Прокудин, — пока власть не поменялась.

— Вот именно. Поменяется — и в рядовые разжалует. — Это еще то ли будет, то ли нет. А лампасы — уже кое-что, Все-таки видно — недаром служил.

— Ладно, — отмахнулся Сорокин, — это еще будущее. А разговор у нас о настоящем… Так какова тема занятий, товарищ генерал?