Душегубы

Работа оказалась намного проще, чем проституция. Равалпинди предложил подругам прокатиться в поезде по хорошо знакомой Любе дороге, ведущей через станцию Сидорове. Как раз в этом направлении должны - и что удивительно, в одном купе с Соней и Любой - были ехать два гражданина, которых очень желательно напоить водочкой и "Тархуном" с клофелином. После того как клиенты уснут, надо изъять у них из чемодана стальную коробку - вот эту самую, которую Люба сейчас, без малого десять лет спустя, держала в руках.

За эту работенку Равалпинди обещал каждой по пять тыщ рублями и еще по тыще - "березовыми" чеками.

Решили совместить приятное с полезным. Аванс - тысяча рублей в ценах 1986 года - казался приличным. Да еще от "выходного пособия" с зоны по нескольку сотен оставалось. Перед поездкой маленько прибарахлились, приоделись, Люба матери гостинцев накупила, платок вот этот пуховый, который сейчас был у нее на голове.

Равалпинди сказал, что, вообще-то, коробка ему нужна примерно через неделю после того, как ее изымут, но соглашался потерпеть и две, если будут какие-то непредвиденные обстоятельства. Главное, надо было в кратчайшие сроки уведомить его о том, что коробку взяли, а также позвонить в Москву по условленному телефону и позвать Клаву. А в Москве к телефону должен был обязательно подойти мужик и ответить: "Клава в санатории, что передать?" После этого надо было всего-навсего сказать такую фразу: "Передайте, что мы доехали нормально и все в порядке". Даже если б кто и подслушал, придраться не к чему. Равалпинди популярно объяснил Соне с Любой, что не будет на них сердиться, если они, кроме коробки, найдут у своих клиентов какие-нибудь купюры или разные мелкие ценности, но зато очень рассердится, если они попробуют открыть коробку или вообще ее не отдать. Потом надо было приехать в Москву, позвонить по телефону Клаве. Опять должен был подойти мужик, но на сей раз ответить по-другому: "Клава еще не приехала, будет в понедельник". Мог сказать и "во вторник", и "в пятницу". Короче, в ближайший из тех дней, который назовет мужик, надо было приехать к 14.00 на метро "ВДНХ", вылезти из последнего вагона, идущего от центра, и там дожидаться появления Равалпинди, разумеется, имея при себе хозяйственную сумку с коробкой.

Конечно, Люба знала, что идет на 144-ю. Слава Богу, в тюрьме она кое-какое юридическое образование получила. И вообще-то, выходя на волю, как-то не думала, что сможет профессионально совершать преступления. Она ведь была бытовушницей, а не воровкой. Тем не менее уж очень захотелось денег. Много и сразу.

Само по себе изъятие коробки прошло нормально. Мужики, ехавшие в купе, были даже очень рады таким попутчицам, особенно Любе, чем порядком разозлили Соню. Однако она, мужиков на дух не переносившая, тем не менее смогла более-менее сыграть свою партию. Во всяком случае, воспользовалась тем, что мужички выпендривались перед Любой, не обращая на Соню внимания, и зарядила им в стаканы нормальную дозу зелья. Одеревеневших кавалеров закатили на верхние полки, нашли в одном из чемоданов стальную коробку, переложили в свою хозяйственную сумку, обернув тряпками, и спокойненько ушли, ничего лишнего не прихватив. Люба догадывалась, что проводница, должно быть, когда проспавшиеся "кавалеры" хватились своих дам, сказала им, будто девочки вышли в облцентре, а не в Сидорове, потому что скорее всего операция эта имела хорошую подготовку. Не случайно ведь они попали в одно купе с этими бедолагами!

В Сидорове они оказались среди ночи, и была перспектива заночевать на вокзале, но, на их счастье, подвернулся грузовик из Лутохино, на котором знакомый водитель встречал родню, и уже в третьем часу утра Люба с Соней взошли на крыльцо вот этого самого, тогда еще вовсе не заброшенного дома.

Мать еще была жива, и может, то, что блудная дочь появилась у смертного одра, продлило ей жизнь на трое суток. Соседки-старухи - Антонина Петровна Аверьянова тоже среди них была - рассказали, что в больнице матери сделали операцию, но спасти ее было нельзя - опухоль оказалась неоперабельна, и ее выписали, наколов обезболивающими, чтоб дома умерла, статистику ЦРБ не портила.

Пока Люба занималась всякими скорбными делами, Соня позвонила в Москву "Клаве". Вот тут-то и произошел облом. Подошел к телефону мужик и сказал: "Нет тут никакой Клавы, надоели уже!" Соня подумала, что, может, соединили неправильно, перезвонила. Опять подошел тот же мужик, Соня спросила: "Это номер такой-то?" Мужик сказал: "Да, но Клавы тут отродясь не было",

Получалась очень неприятная вещь. С одной стороны, вроде бы они, получив аванс, сперли какую-то ценную штуку, но теперь не могут связаться с заказчиком. Можно было, конечно, представить себе, что их собираются кинуть, не заплатить полной суммы, но чтоб и от коробки краденой отказались? Странно!