Душа полуночи

– У него проблемы с сердцем, – объяснила я то, о чем жрец наверняка уже давно знал. У нас в Баштане не было целителя, поэтому каждый заболевший горожанин обращался к нему и надеялся на помощь Мурайи. – Он всегда пьет чай из боярышника и розмарина, я… – Мой взгляд упал на дом, из окон которого било пламя. Я бы не смогла быстро добраться до лечебного чая Балдура, и учитывая его состояние, чай вряд ли бы помог. Оставалось только надеяться, что у жреца достаточно магии, чтобы его спасти. На меня вновь нахлынули слезы, я зарыдала и попятилась назад. Я не могла потерять Балдура. Он был моей единственной семьей.

Вокруг нас разразилась суета. Альбы собирались притащить ведра с водой для борьбы с пожаром, поэтому на меня уже никто не обращал внимания. Только молодой человек, который мне помог, внезапно встал напротив меня. Мне было наплевать, чего он от меня хочет. Все, что для меня сейчас было важно, это чтобы Балдур выжил.

– Ты отличаешься от остальных, – отметил он.

– Оставь меня в покое! – накричала я на него сквозь слезы.

Он отбросил кочергу в сторону.

– Заид, – представился он.

Постепенно я начала успокаиваться и понимать, что нагрубила ему без причины. Он не хотел сделать ничего плохого.

– Шира, – тихо сказала я.

– Да, я тебя знаю.

Мой взгляд обратился к Балдуру. Жрец положил ему руку на грудь. От нее исходил свет, и он бормотал молитву нашей богине Мурайе.

– Остальных вы тоже вытащили из кроватей и убили? – спросила я глухим голосом. Я не хотела даже думать о том, что произошло с другими ночными альбами после вспышки черной магии.

Заид прищурился.

– Ты про ночных альб?

Я кивнула.

– Все началось пару дней назад, – объяснил он. – В небо поднялся черный столб. Все ночные альбы потеряли из-за этого рассудок. Они превратились в диких животных, напали на своих друзей и родных и, в конце концов, сбежали в лес, оставив за собой кровавый след и разрушения по всей Баштане. Это было ужасно, много кто погиб.

В таком случае план Атуры действительно начал воплощаться в жизнь. Темнота проснулась не только внутри меня. Все ночные альбы превратились в монстров и жаждали человеческих душ. Я тоже чувствовала этот голод. Жажду того, что однажды уже смогла вкусить.

Если бы сейчас передо мной стоял Лисандр, возможно, я бы не смогла сдержаться. Одна только мысль о нем подпитывала невыносимое беспокойство во мне. Тягу, которая стремилась вынудить меня отправиться на его поиски. Его или другого человека, чья душа могла бы заполнить пустоту внутри меня.

Должно быть, с ночными альбами из Баштаны произошло то же самое. Только они полностью потеряли рассудок, а я после нападения Лисандра осталась собой. Но как долго я смогу цепляться за свое старое «Я», прежде чем окончательно поддамся голоду? Возможно, мое превращение в монстра, которого я видела в собственном сне, лишь вопрос времени.

Глава 5 Шира

Весь остаток дня и последующую ночь я провела у постели Балдура и следила за его состоянием. Горожане оставили нас в покое, после того как показали свою готовность выслушать меня, однако дверь я все же заперла. На всякий случай.

Сидя возле кровати Балдура, я несколько раз задремала, и каждый раз мне не давали уснуть туманные картины.

Я видела Лисандра маленьким мальчиком в замке Агрино, видела его в доспехах во время боя на мечах с другими мужчинами, видела на празднике, похожем на тот, который мне удалось застать во время поисков королевской сокровищницы. А затем увидела полчища голодных ночных альб, нападающих на человеческие поселения и крадущих души своих жертв. Страшные картины, которые не покидали меня даже днем. Мне казалось, будто мое подсознание утопало в воспоминаниях и мрачных предчувствиях, по всей видимости, благодаря душе Лисандра. Внутри меня была его частичка, и она преследовала меня во снах.

После того как Балдуру стало чуть лучше, я зашла в свою комнату и от всего внутреннего убранства увидела только плачевные остатки. Кровать и ковер полностью сгорели, разбитое окно заколочено досками, а на полу валялись два ведра.

У меня было мало вещей. Пара рубашек, брюк, одно простое платье, корзины для сбора трав и мои отмычки, но я не помнила, где оставила их в последний раз. Они потерялись где-то на моем пути. Как и часть меня. Та часть, которая всегда сохраняла в себе искорку оптимизма, которая верила в то, что Мурайя любила всех своих детей и оберегала меня. Я не знала, смогу ли обрести эту искру вновь. Мы, ночные альбы, очевидно, не относились к благословенным детям Мурайи. И мне понадобилась вся моя сила, чтобы не сломаться. Я не хотела быть монстром, но что могло меня от этого уберечь? Существовало ли что-то, что могло бы спасти меня и остальных? Неопределенность вновь пробуждала во мне ощущение безнадежности.