Душа по обмену

— Говорил же — это будет непросто, — вздохнул Никей. — Организм сопротивляется. Может, и не стоит… вспоминать.

— Как не стоит?! — я развернулась и смерила Блордрака возмущённым взглядом. Мы только начали, а он уже готов отступить?! — Разве ты не хочешь узнать правду?

— Я до сих пор не уверен, что есть какая-то другая правда, — помедлив, неохотно признался Никей. — Если всё в порядке, давай возвращаться. Или тебе ещё страшно?

Прислушавшись к себе, констатировала:

— Страха нет, только тревога, но она была и до поездки.

— Из-за мамы, — помрачнел Блордрак, не спрашивая, а утверждая. — Что она тебе наговорила?

Обсудить пугающие слова Жанизы мне хотелось давно. Они не переставали беспокоить, но случай представился только сейчас, и я решила ничего не скрывать.

— Она боится, что если я не приму предложение деда, он просто тебя убьёт, — ответила прямо, внимательно наблюдая за его реакцией.

Никей хмурился, но испуганным точно не выглядел.

— Теперь понятно, почему Дорган так легко тебя отпустил — решил устроить очередной сеанс полоскания мозгов. Ещё и мать настроил, урод! — выплюнул он сердито.

— Думаешь, это пустые угрозы? — спросила с робкой надеждой. — Он на такое не пойдёт?

— Нет, конечно. Просто почву прощупывает. Пытается давить и манипулировать. Пока ты не станешь полноценным проводником, ему нет смысла идти на крайние меры.

— А я могу им не стать? — О таком развитии событий, признаться, даже не задумывалась. Разве обретённый дар можно потерять?

— Понимаешь, — Никей вдруг замялся, что не предвещало ничего хорошего, — путешествия в междумирье опасны. Бывали случаи, когда неопытные адепты просто застревали там, впадая в бессознательное состояние. Но очень и очень редко! — поспешно заверил он, увидев, как вытянулось моё лицо.

— Спасибо, Блордрак, умеешь ты утешить и поддержать! — вздохнула, забираясь в карету. — Ладно, давай возвращаться. Пока нас не начали разыскивать.

Ридия была недовольна моей отлучкой. В прогулку к шерзорнгам она, кажется, не поверила, и когда Никей проводил нас до комнаты в общежитии, очень неохотно оставила нас в коридоре одних, напомнив, что в это время мне уже полагается находиться в постели.

— Жаль, что ничего не вышло и тебе зря пришлось изображать конюха, — сказала я на прощание, борясь с желанием, поправить выбившиеся локоны.

Моя причёска после всех приключений слегка растрепалась, да и платье уже не сидело идеально, зато жених, даже несмотря на посещение загона и возню с каретой, выглядел всё так же безупречно. Наверное, на его одежду наложены какие-то специальные чары.

— Это было даже забавно, но хорошо, что никто не видел, — усмехнулся он и, помедлив, сказал: — Я, действительно, не умею утешать. Но тебе не нужно ничего бояться. У тебя сильный дар и хорошие учителя. Ты справишься.

Это он, вероятно, пытался сгладить впечатление от фразы о неразрешимых проблемах некоторых адептов-проводников, не вернувшихся из междумирья, но ведь у нас имелись и другие.

— А Дорган?

— Дорган не страшнее шерзорнга, а его ты не испугалась, — возразил Никей и, кажется, впервые за время нашего знакомства скупо, но всё же по-настоящему улыбнулся.

Надо же, как его впечатлил этот факт. Это было неожиданно приятно.

— Но недооценивать его не стоит, — напомнила, испытывая некоторую неловкость.

— Как и верить каждой его угрозе. Доброй ночи, Риголь, — он резко замолчал, словно хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Обращение по фамилии сейчас почему-то царапнуло и показалось неуместным. Решила напомнить:

— Вообще-то, у меня есть имя.

— Извини, оно мне не нравится. Леста, — Блордрак демонстративно поморщился, — плебейское какое-то.

Это заявление, конечно, было возмутительным, но я и сама до сих пор не привыкла к чужому имени.

— Можешь называть Леной, так меня зовут… близкие люди. Союзникам тоже можно.

Никей удивлённо приподнял брови, но спрашивать каким образом Леста стала Леной не стал, лишь задумчиво повторил имя, кивнул, а, уходя, сказал:

— Доброй ночи, Лена. И, если помнишь, у меня тоже есть имя…

Ночью мне снова приснился сон. Я в ужасе металась в кромешной темноте, пропитанной кровью и иргалём, слышала быстрый стук конских копыт, чьи-то крики и голоса, но самым громким среди всей этой жуткой мешанины звуков был пронзительный плач младенца…

***

Со временем привыкаешь если не ко всему, то ко многому, вот и почти постоянное сопровождение Мартиона меня уже не раздражало. Он умел быть ненавязчивым, а природное обаяние делало его общество терпимым и порой даже приятным. Зато Ридия сегодня была необычайно мрачной и молчаливой. За завтраком она не проронила ни слова, на совместном занятии была непривычно рассеяна, а на обед не пошла вообще.

Её явно что-то тревожило, но на мои вопросы девушка отвечала односложно и раздражённо. Пришлось оставить её в покое и идти в столовую в компании Мартиона, Блордрак сегодня дежурил и прийти не мог. А после обеда мне сообщили приятную новость — приехал отец. После всех тревог и волнений это было реально радостное событие.