Душа по обмену

— Риголь, подожди. Мы вчера не успели кое-что прояснить, — раздался за спиной прохладный голос «жениха».

— Что именно? — неохотно обернулась, не ожидая услышать ничего хорошего. — Если хочешь снова прочесть мне лекцию по поводу приворотного зелья — не стоит. Мне добавить нечего. Я не сумасшедшая, чтобы так рисковать и никогда не собиралась его использовать.

— Рад это слышать, но я о твоей задушевной беседе с пациенткой, которой ты не весть, что внушила. Чтобы больше этого не повторялось. — В голосе Блордрака лязгнул металл. — Ты не целитель и не имеешь права вмешиваться в процесс терапии. Поняла?

— Поняла, хорошо, могу идти?

— И это всё? Даже огрызаться, как обычно, не будешь? — поддел Никей, явно приготовившийся к отпору.

— Не буду, — я вдруг вспомнила свои ощущения, когда безуспешно пыталась достучаться до моей тёти, обнимающей Лесту, и тяжело вздохнула. Да, это был просто сон, но боль и тоску я испытывала самые настоящие. — Ты прав, иногда ложная надежда гораздо хуже отчаяния. Я могла навредить.

Мой голос невольно дрогнул, и в строгом взгляде Блордрака на секунду отразилась несвойственная ему растерянность.

— Пойду, повязки поменяю. Наверное, уже пора.

— Да, пора, — с задумчивым видом кивнул целитель и, помедлив, неохотно добавил: — Ты вчера неплохо справилась: быстро отреагировала с приворотным.

Я как раз направилась к двери, а после этих слов споткнулась на ровном месте. Это он меня типа похвалил? Ну, дела! Как бы небеса не разверзлись, и снег не пошёл.

— Как только закончишь с повязкой, нарви и разомни огневицу, это срочно, — развеял закравшиеся было сомнения Никей, снова нацепив непроницаемую маску.

Н-да, горбатого могила исправит. Огневицу растирают незащищёнными руками в мелкую кашицу, чтобы она пустила сок, который используется, кажется, для сведения синяков. Процесс этот, насколько я поняла из учебника, очень неприятный — трава жжётся не хуже нашей крапивы, а учитывая состояние моих исколотых пальцев, боль будет весьма ощутимой. И Блордрак это точно заметил — даже взгляд на моих руках задержал. Садист! Ну и пусть, жаловаться не буду.

Боль действительно была не слабой, хотя в целом терпимой. Я сделала всё, что требовалось и отнесла целителю глиняную чашу с получившейся кашицей. Тот заполнял документацию в своём кабинете и, едва взглянув на меня, небрежно бросил:

— Уже не нужно, ты слишком долго возилась.

Я шумно вдохнула. До меня только сейчас дошло, что в лазарете нет никого с ранами и синяками, только девушка с ожогами и двое первокурсников с аллергией. Огневица никому из них не нужна.

Резко грохнула чашкой об стол, собираясь высказать, всё, что о нём думаю, но посмотрела на свои воздетые к потолку в жесте возмущения руки и молча выдохнула. Пальцы на глазах менялись, возвращаясь к прежней форме, и уже не напоминали разваренные сосиски. Никаких следов воздействия иглы не осталось, да и боль фактически ушла. Вот же!

— Блордрак, что ты за человек такой, неужели нельзя было просто сказать? — проворчала устало.

— Что сказать? Что ты не знаешь элементарных вещей из программы первого курса? — традиционно огрызнулся целитель. — Для сотрудника лазарета это недопустимо.

Ну вот как с ним нормально общаться? Что за удовольствие постоянно говорить гадости?

— Любые вещи, даже самые неприятные, можно сказать и сделать, не обидев собеседника. Было бы желание. А от обязанностей сотрудницы лазарета, если помнишь, я настоятельно просила меня освободить. Просьба остаётся в силе. Подумай об этом. И… спасибо за помощь.

Я взяла чашку с перетёртой травой и направилась к выходу. Всё ещё недовольный Блордрак хотел было что-то сказать, но, помедлив, удовольствовался сухим кивком и снова склонился над бумагами. Что ж, хотя бы не нагрубил, как обычно. Почти прогресс.

Глава 15

Особой работы, кроме смены повязок и пичканья аллергиков настоями строго по часам сегодня не было, и в перерывах я даже успела почитать книги по истории Алнодора и местному законодательству, которые продолжала носить с собой.

Блордрак меня не трогал. Ненавязчиво проконтролировав, занимался какими-то своими делами, только периодически заходил осмотреть пациентов. Камилия больше не появлялась, так что день можно было считать удачным.

Когда я вышла из лазарета, направляясь в общежитие, уже начинали сгущаться сумерки. Нет, меня никто не задерживал — просто зачиталась. Появление Мартиона, выскочившего будто из-под земли, удивило и слегка испугало.

— Привет, ты сегодня поздно, — улыбнулся он. — Уже темнеет, давай провожу.

Я нервно осмотрелась, пытаясь понять, откуда он взялся. Это вообще нормально так бесшумно подкрадываться?

— Привет, с чего вдруг такая трогательная забота? — решила сразу прояснить ситуацию и обозначить свою позицию. — Мы вроде бы раньше не общались.

Парень слегка смутился, но продолжал сиять широкой дружеской улыбкой.

— Общались в детстве, ты не помнишь, маленькая была. Твоя мама иногда привозила тебя к отцу, когда ты болела, чтобы он специальные молитвы прочёл. Она была доброй и ко мне хорошо относилась.