Душа Пандоры

– Смеешься? – в брошенном ей слове проступил яд. – Ну а что тебе еще остается? Ты обрекла мир на погибель, обрушив на него мириады бед, а потом оставила его на тысячелетия. Если бы мы не нашли тебя, если бы силком не приволокли сюда, ты бы так и влачила свое жалкое, бессмысленное существование. А наш мир продолжил бы погибать.

Улыбку к ее губам словно приморозили. К сердцу раскаленными гвоздями прибили страх. Нет, ужас. Глубинный, ослепляющий.

– Что, маленькая девочка не хочет слышать обидные слова?

– Уходи, – хрипло прошептала она.

– О, я уйду. Но будь уверена: больше забыть тебе не удастся. Я буду приходить к тебе каждый рассвет. И каждый рассвет буду говорить, кто ты и что натворила.

В его голосе было столько ненависти, столько болезненной злобы! Больше, чем она могла выдержать.

Но наверное, именно столько, сколько она заслужила.

Он поднялся, показав и иную сторону своего лица, не внушающую страх, не обезображенную маской. Но его красотой ее было не обмануть. Никиас уже уходил, когда она нащупала рядом с собой на кровати дневник. Действуя по памяти, она открыла его на первой странице.

– Меня зовут Деми, – с вызовом полетело Никиасу в спину.

На нее снизошло странное облегчение, ощущение некоей цельности, хотя ничего о девушке по имени Деметрия Ламбракис вспомнить она не смогла.

Никиас обернулся. Тонкие губы скривились, взгляд пронзительных синих глаз мазнул по дневнику.

– Это ничего не меняет. Назовись хоть самой олимпийской богиней, Пандорой ты и останешься. Той, что может только причинять боль и разрушать.

Какое-то время после его ухода Деми лежала с закрытыми глазами. Собравшись с силами, снова раскрыла дневник. С ледяным изумлением скользила взглядом по строчкам, что повествовали о двух мирах, об Искрах и атэморус… Память возвращалась кусками, обрывками. Стоило встретить чье-то имя, и перед внутренним взором вставало чужое лицо. «Чернильными» строчками зачарованного дневника Деми рисовала карту: на одном листе кальки одна линия, на другом – другая. Они наслаивались друг на друга, создавая пока еще не безупречную картину. Но если сложенный рисунок и впрямь был картой, на том ее участке, где было написано «Пандора», зияла черная дыра.

Невероятно. Невозможно… И несправедливо.

Выходит, все то, что люди хотят увековечить в своей памяти, ее собственная неумолимо сотрет? Первый поцелуй, первое «люблю», первый плач ее ребенка, его первые шаги?

Постучавшись, в комнату вошла золотистоволосая девушка с прелестным, миловидным лицом. Плетельщице зачарованных нитей в ее дневнике нашлось немало места, и строки эти отдавали теплом.

– Опоздала, – огорченно выдохнула Ариадна, все прочитав по ее глазам. – Я пришла с первыми лучами солнца, но… опоздала. Я хотела рассказать тебе все сама…

– Ничего страшного. Я проснулась чуть раньше.

Не стала говорить, что ее разбудили и кто именно это сделал. Отчего-то казалось, что отношения между Никиасом и Ариадной оставляют желать лучшего, но… Какой прок от жалоб? Ей бы понять, что делать дальше…

– Подождать, – с милой улыбкой отозвалась Ариадна. – Кассандра еще спит. Знаю, предполагается, что она как главная наставница Искр должна просыпаться раньше всех нас, но… Кассандру, в общем-то, давно уже мало волнует, что и кому она должна. Так что спит она обычно до обеда. А может, все потому, что допоздна не может уснуть.

Она замолчала, будто бы смущенная тем, что говорила о пророчице за ее спиной. Деми все больше проникалась к ней симпатией. А вот мысль о Кассандре вызывала странные эмоции. Опаску. Настороженность. Желание понять ее отношение к самой Деми.

– Вот ты где! – раздался с порога звонкий, жизнерадостный голос.

«Как много гостей», – мелькнуло в голове.

Деми, едва спустившая ноги с кровати, обнаружила у двери девушку, чье имя мгновенно подсказала ей память. Доркас. Искра Геи, богини земли. В руках она держала сверток, который тут же протянула Деми.

– Я подумала, тебе стоит влиться в наше общество. И для начала – носить нашу одежду, а не ту, которая будет постоянно привлекать к тебе внимание. Не знаю, конечно, как ты к нему относишься. Ты симпатичная, так что я бы на твоем месте не имела ничего против. Но так как ты Пандора, это может стать проблемой. Я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.

Деми успевала только моргать.

– Но зная стиль Кассандры – вернее, полное его отсутствие…

– Доркас! – воскликнула Ариадна, хотя глаза ее смеялись.

– Что? Правду же говорю. В общем, я принесла тебе кое-что из одежды.

Доркас развернула сверток, являя миру изящный пеплос, обнажающий одно плечо и многочисленными складками спускающийся с другого. Кипенно-белое полотно окаймлял золотой греческий орнамент. Поначалу показалось, что платье спускается до самого пола, позволяя прикрыть неуместные, чужеродные для этого мира кожаные ботиночки с толстым каблуком. Однако правая сторона пеплоса чуть ниже бедра оказалась полностью открыта, напоминая эффектные вечерние платья ее родной реальности. Поэтому Деми обрадовалась, когда Доркас с заговорщицкой улыбкой протянула ей сандалии с тонкими золотистыми ремешками.