Читаем Душа Японии полностью

После утреннего обхода за милостыней она обыкновенно садилась за крошечный ткацкий станок. Несмотря на то что ее ткани были слишком узки для употребления, купцы, знавшие печальную повесть ее, всегда брали ее работу, даря ей взамен чашечки, вазы и карликовые деревья для ее садика.

Лучше всего она чувствовала себя с детьми, которых вокруг нее всегда было много: японские ребятишки играют целыми днями за оградами храмов. Много счастливых детских лет протекло в храме Амидайи; матери, живущие по соседству, охотно посылали туда своих малышей, запрещая им смеяться над Бикшуни-сан.

— Она странная, — говорили они, — но это потому, что умер ее сынок, и душа ее не вынесла этого горя. Будьте же добры и почтительны к ней.

Дети были очень добры и ласковы, но не совсем почтительны в обычном смысле слова, чувствуя, что дело не в этом. Они называли ее Бикшуни-сан и ласково здоровались, но обращались с нею, как с равной себе. Они вместе играли, а она поила их чаем из крошечных чашек, угощала самодельными рисовыми лепешечками величиною с горошину, дарила шелковые и бумажные ткани для кукол.

Малютки полюбили ее, как добрую старшую сестру.

Так проходили дни за днями, проходили годы; детки, вырастая, постепенно покидали двор храма Амиды. Суровый жизненный труд сменял их детские игры; они становились отцами и матерями и, в свою очередь, посылали детей играть за оградою храма Амиды. Любовь к Бикшуни-сан переносилась с родителей на детей и внуков.

Народ заботился о ее нуждах, принося ей больше чем вдоволь. Излишком она щедро делилась с детьми и зверьками. Птицы гнездились в храме ее, покидая прежние жилища на головах статуй Будды.

Но вот Бикшуни-сан умерла. После ее похорон толпа детей прибежала ко мне. Девочка лет десяти от имени всех обратилась ко мне с такими словами:

— Господин, пожертвуйте что-нибудь для умершей вчера Бикшуни-сан! Ей поставили большой памятник, «хака», красивый, богатый. Нам же хочется подарить ей крошечный «хака», такой, о котором она говорила, когда была еще с нами. Каменотес обещал нам сделать такой, если мы принесем ему денег. Не соблаговолите ли и вы пожертвовать что-нибудь?

— С удовольствием, — сказал я, — а где же вы теперь будете играть?

— Да все там же, — ответила девочка, улыбаясь. — Ведь там Бикшуни-сан похоронена; ей будет радостно слушать, как мы играем.

<p><strong>Словарь</strong></p>

Амида (Амида-Нёрай) — одно из названий Будды.

Ара-Митама — суровый дух (тама — дух).

Бикшу и бикшуни — нищенствующие буддийские монахи и монахини.

Босацу — буддийские святые, ученики Будды.

Буцудан — священный шкап, в котором сохраняются статуи Будды, памятные дощечки в память умерших (ихаи) и прочие священные предметы; перед ними зажигают свечи и благовонное курение.

Варадзи — соломенные сандалии.

Тэты — деревянные туфли.

Го — игра китайского происхождения, состоящая из доски, разлинованной на множество квадратиков, и черных и белых камешков.

Го-симпай — печалиться («Тенши-сама го-симпай» — «Сын неба печалится»).

Гохей («священные гохей») — синтоистские эмблемы: длинные узкие ленты, нарезанные из бумаги.

Дайкан — самое холодное время года (дай — большой, кан — холод).

Даймё — крупные японские землевладельцы, составлявшие феодальное дворянство.

Дзигоку — ад.

Джизо — буддийское божество, покровитель детей.

Джиу-джитсу — японский способ борьбы.

Дойо — самое жаркое время года, время посевов.

Иэмицу — сёгун (1623—1650), известный своим ретроградным направлением; по его повелению в 1637—1639 гг. были кровавым образом истреблены все японцы-христиане и изгнаны из Японии все португальцы.

Иена — японская монетная единица; 1 иена = 100 сен = = 1000 рин = приблизительно 96 копеек.

Ики-Нингио — живые фигуры.

Инкио — старые люди, потерявшие работоспособность.

Ихаи — памятная дощечка с именем умершего.

«Каваии ко ни ва таби во сасэ ио» — избалованного ребенка следует отправить путешествовать (чтобы он ознакомился с житейскими трудностями).

Казэ-но-Ками — бог простуды, бог ветра.

Каймио — (простонародное слово для хомио) посмертное имя.

Какэмоно — картинки в форме свитков, которые вешаются развернутыми сверху вниз.

Ками — 1) божество, божественность, Бог; 2) то, что выше, что над нами; 3) человеческий дух, достигнувший после смерти сверхчувственной силы; 4) умершие, властвующие над нами. Эти духи, различные по величию и могуществу, составляют неземную иерархию, соответствующую иерархиям древнеяпонского общества. Хотя ками выше живущих, но последние в состоянии доставлять им радость и горе, веселить или печалить их, даже улучшать их положение в царстве теней.

Камикадзе — вихрь богов.

Канагава — смежный с Иокогамой город; с прошлого года оба города слились в один.

Кен — 1) игра; 2) административные единицы, на которые (1871) была разделена Япония после уничтожения исторических провинций.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология