Душа города

Так они и стояли рука в руке, пока сзади не послышался шум шагов и чьи-то голоса.

Они одновременно обернулись, и у Камы невольно вырвался смешок. Перед ними, обнявшись, предстали Джихан и Рэндал, тайзианский Хазард.

Вернее, если быть более точным, Джихан поддерживала хрупкое и изрядно побитое тело мага с такой легкостью, что ноги волшебника едва касались пола. Тусклый взгляд чародея блуждал по комнате, но Рэндал был в сознании, несмотря на страдальческий взгляд.

Глаза Джихан горели огнем, и Молин тихонько заметил Каме:

— Буря — конечно же, она вернула ей силы.

— Силы? — недвижными губами прошептала Кама. — А разве они покидали ее? Когда?

— Я расскажу тебе все чуть позже, любимая, — шепнул ей Молин.

Теперь он говорил уже звенящим голосом жреца:

— Джихан, моя госпожа, что привело вас в обитель Бога Бурь? Все ли в порядке с Детьми Бури? Здоров ли Нико?

— Жрец, — переступила с ноги на ногу Джихан, — разве это не очевидно? Рэндал и я любим друг друга и хотим пожениться согласно правилам твоей… веры… бога… чего угодно. Немедленно!

От удивления Рэндал только икнул и широко раскрыл глаза. Кама проявила бы к измученному маленькому магу больше сочувствия, если бы сама не начала только-только приходить в себя от шока. Молин назвал ее любимой.

Рэндал с трудом поднес руку к бровям, и Кама усомнилась в способности жертвы владеть собой, а тем паче дать согласие на свадьбу.

— Рэндал, — обратилась к нему Кама. — Сех! Ведьмины Уши, ты не спишь? Моему отцу не понравится твоя идея с женитьбой на воительнице, пока он не оценит всю пользу, которую можно из этого извлечь. Я бы…

Джихан вытянула руку в сторону Камы, и та почувствовала, как начинает замерзать.

Молин решительно загородил ее.

— Джихан, Кама не сказала ничего оскорбительного, ведь она и сама в затруднительном положении. С нашей помощью, Пенорожденная, ты выйдешь замуж за избранного тобою мага до… — жрец вытянул голову, глядя в окно, где вместо солнца по-прежнему виднелся демонический огненный столп и сверкали молнии Буреносца, — …до заката солнца, если таково твое желание. Я тоже женюсь, если ты мне поможешь…

— Ты женишься? — Джихан недоуменно вздернула крылатые брови, но отвела свой мертвяще-холодный палец в сторону и положила руку на бедро.

— Да. Я женюсь на Каме. С Розандой мне будет легко договориться, поскольку она покинула меня в трудное время, но мне потребуется твоя помощь, чтобы получить разрешение от Темпуса… он ведь опекун твой и Камы?

— Опекун? — вскрикнули хором две женщины. Два изящных женских стана выгнулись, точно побеги лозы, а два поднаторевших в интригах ума начали лихорадочно вести поиск подходящего решения.

— Кто-то, — заговорил Факельщик, невзирая на протесты обеих дам, — должен поставить печать на актах о помолвке. — Жрец обрадовался, что нашел путь, как освободить Темпуса от Джихан, и считал, что уже за одно это Темпуса можно просить о любом одолжении.

Ради руки Камы, ради ее свободы и чести можно было посчитаться долгами, но ради ее любви он хотел большего. Обняв ее подобно мужу-защитнику, Молин шепнул:

— Доверься мне, прими официальную помолвку. Я жрец Матери Бей, Вашанки и Буреносца. Исполнение необходимых ритуалов займет не меньше месяца, а если ты того пожелаешь, можно протянуть и дольше.

Кама, почувствовав облегчение, осторожно вздохнула.

Молин Факельщик еще раз от всей души возблагодарил Бога Бурь, который счел нужным явить себя злосчастному Миру Воров во всем сиянии славы, дабы погасить пожар Хаоса и вернуть былые силы Джихан.

Обернувшись, он снова посмотрел в окно. На этот раз ему показалось, что даже дьявольский огненный столп поддается напору благословленного богом дождя.

Когда Молин Факельщик вышел навстречу высоким гостям в палатах Кадакитиса, Темпус все еще пытался объяснить Терону, который прибыл на окраину страны из-за зловещего черного дождя, все не прекращающегося в столице Рэнке, что визит Абарсиса и знамения велят соблюдать, а может, наоборот, нарушить правила регентства, что чума была надуманна (удобный способ держать под контролем Брахиса), а дождь самый настоящий, что пожары и разрушения просто следствия появления демонического огненного столпа, который имеет прямое отношение к Никодемусу, но абсолютно не связан с прибытием Терона и что «никто, мой друг, не выступит против нас, пока мы не покажем свою слабость».

— Мой повелитель и император, — протянул с поклоном Молин, и Темпус едва удержался от желания немедленно сообщить Терону, что архитектор и жрец Санктуария на самом деле замаскированный нисийский чародей, обманщик, интриган, вечно лезущий не в свое дело крикун, которого уже давно следует проучить.

Терон, который Молина не вспомнил, но узнал яркую сутану, немедленно напустился на него.