Дурная

– Это как? – ошарашенно спросил Макар. Губы женщины превратились в две сжатые нити. На улыбку эта гримаса была похожа отдаленно.

– Каком кверху, Боярцев. Стандартная процедура, ничего личного, просто бизнес. Так что булки не расслабляем. Могу в любое время нагрянуть, даже ночью в окно постучусь.

– Это будет проблематично сделать. Я живу в пентхаусе, – не очень уверенно хмыкнул женишок.

Черт, меня снова что – то царапнуло, но я была настолько сейчас раскоординирована, что снова упустила нить, которую до сих пор пыталась уловить.

– А ты мне просто поверь, милый. Мы проверяем приемные семьи, так что если вдруг окажется, что вы с супругой не живете вместе, если свидетели покажут, что ребенок не получает должного внимания, если вдруг вы, господин Боярцев, появитесь в обществе на рогах, простите… Не видать вам ребенка, как того, что вы не видити своими подбитыми зенками, мать вашу.

– Они себя будут хорошо вести, правда же? Па… То есть… – замялся мой мальчик. Господи, он напуган.

Лучше всех, – обреченно вздохнула я. Милый Лешенька, неужели он сейчас не понимает, в какой ад меня заталкивает своими маленькими ручонками, и сверху прихлопывает планшетом и улыбкой своей, как тяжелой гробовой доской.

– Тем более, что я до одури люблю лам, они мое тотемное животное, – засмеялся нахал, так и не выпустивший меня из своих цепких когтей. Ламу я ему не прощу, точно. Так, подождите, это что же, мне придется… – И жить мы конечно будем вместе, потому что мы с моей любимой женушкой не разлей вода, как шерочка с машерочкой. А пацана теперь из принципа заберу. Кстати, он должен быть завтра на нашей свадьбе. Так что заберу, прямо сейчас, вы не против?

– Он не щенок, Боярцев, – гаркнула Ольга Константиновна. – И кстати, дед его…

Макар Боярцев

Доигралась мышь на скрипке. Я женат. Я женат на ведьме с глазами цвета фиалок. Злыми и растерянными. Видеть физиономию невесты, которая узнала, что после бракосочетания ей придется делить кров с благоверным – это ли не высшее наслаждение? Обычно в глазах счастливицы стоят слезы радости, она ждет, когда ее перенесет через порог одуревший от свалившегося на него восторга новоиспеченный супруг и уже представляет в своих грезах, как переделает на хрен холостяцкое гнездышко в будуар махараджи. Как отправит в помойку любовно выпестованную свеженьким мужем коллекцию футбольных шарфов, и наведет порядок в ящике с носками несчастного. А еще она притащит снова в твой дом твоего же сына, к которому не имеет никакого отношения. Фантастика или арт деко с элементами хоррора – вот во что превратили мою жизнь два существа, по сравнению с которыми пробужденный кракен сопливое беспозвоночное.

– Да улыбайся, мать твою, мой косоглазый коллега, стоил мне бешеных бабок. Я хочу, чтобы наше фото в газетах не выглядело так, будто я тебя под страхом смерти тащил в ЗАГС, – прошипел я, старательно растянув губы в улыбке, похожей на гуимпленскую.

– Я улыбаюсь, – пробухтела теперь уже моя жена, поддергивая лиф свадебного платья на зачатках того, что у других баб называется сиськами. Кто бы неделю назад мне сказал, что я сочетаюсь браком с незнакомой мне нищей бабой, похожей на верблюдиху, я бы плюнул тому в оборзевшую морду.

– Правда? А я думал тебя парез лицевого нерва скрутил, – я ухватил девку за талию и притянул к себе, чуть развернув в сторону объектива. Так должно выйти более и менее композиционно. Да у меня рабочая правая сторона, а у этой дурынды, похоже, рабочий только растрепанный букет, зажатый в ее ручонке. – Если ты и в койке такая колода, немудрено…

– Я тебя убью, – надо же, зубки показывает. А они у нее ничего так. Гвозди можно такими зубками перекусывать. Ну или шеи мужу… Меня передернуло от последней мысли.

– Теперь снимаем поцелуй новобрачных. Мак, я предупреждал, у меня сегодня важный фотосет, я не могу опоздать из-за капризов твоей хм… инженю, – противный голос Пусика вырвал меня из размышлений. – Ты обещал, что ненадолго меня ангажируешь.

– Я не буду с ним целоваться, – уперлась лама, и своим уродским букетиком попыталась отгородиться от неизбежного. А мне вдруг вот отдай не греши, захотелось даже не впиться, а вгрызться в ее упрямо поджатый рот. Уроды. Кто шьет эти смокинги? Брюки в них слишком тесные. Чересчур. И чертовы бабы – курицы, непослушно морщащие нос меня тоже бесят, до искр в глазах, и воя в мозгу. Я схватил дурную за затылок, от злости сорвав с нее символ невинности, который отчего-то вчера, при покупке наряда фальшивой невесты, показался мне очень важным предметом для церемонии. А точнее для того, чтобы мерзкая Горгона по имени Ольга насладилась фотографиями «настоящей» свадьбы. Сам лично отправлю ей пару журналов. Пусть капает слюной ядовитой на глянц.

– Пусти, да пусти же, – выдохнула мне в рот Даная. – Ты отвратительный, мерзкий, вонючий… – она обмякла в моих руках, как раз в тот момент, когда я услышал щелчок затвора фотокамеры в кривых руках Пусика. Кадр будет – бомба.