Дурная

– Новое слово в календаре выучила? – поинтересовалась я, стараясь соскочить с темы, но судя по выпученным глазам подруги мне это не удалось.

– Выучила. И тебе желаю занять свою дурную черепушку чем – то кроме чужого пацана, – ну вот откуда она знает, о чем я думаю. Угадывает постоянно, или все же овладела техникой чтения мыслей? Да, я думаю о Лехе. И о том, что он один совсем где – то. И что, наверняка голодный. Сидит в квартире с пьющим дедом. И от этого мне становится очень плохо. Прямо до озноба.

– Мы, так-то тоже скоро голодать начнем, – снова проявила сверхъестественные способности Люсьен. – А ты думаешь о малолетнем чужом пацане. Даная, окстись. Даже если его найдешь, чем поможешь? Ты чужая тетка. Еще и проблем наживешь, если приставать к чужим детям начнешь.

– Он один совсем, – задумчиво прошептала я, болтая маленькой ложечкой в чашке с уже давно остывшим чаем. Да, Люська права, но признать ее правоту, значит просто оставить на произвол судьбы, нуждающегося в помощи мальчика. – Слушай. А наверное через адресный стол можно попробовать найти где он живет. Сопотов, не такая уж распространенная фамилия. Или в старых книгах телефонных посмотреть. Ну не могу я жить, зная, что там ребенок страдает. Он хороший мальчишка, просто брошенный.

– Ты ж говорила, что у него дед ментом был? – дернула плечом моя всезнающая подруга. – Так-то, их номера запрещено было в справочники публиковать. А адресные столы давно накрылись медным тазом. Защита личных данных, блин. Этот постреленок отцу не нужен, вот что ты лезешь все время? Дербалызнутая ты Данька на всю голову. Ладно, я позвоню Саньке, он поможет может. Дите то и вправду не виновато, что родилось от козла. Только обещай, что не станешь делать глупостей.

– Обещаю.

Через три часа я стояла возле обшарпанной, некогда красивой, двери сжимая в пальцах бумажку с адресом, добытым Люсиным Саньком, как он сказал потом и кровью. Преувеличил, конечно, бравый полицейский эксперт, который для Люськи луну готов содрать с небосклона, не то что найти адрес. Я нажала на кнопку звонка и прислушалась. Тишина за дверью казалась оглушительно тревожной.

– И чивой названиваешь? Мигреню только мне запускаишь в мозг, – раздался за моей спиной дребезжащий голос, я обернулась и увидела маленькую старушку, похожую на болонку. – Нету аспида то. Убили его вчерась. По пакетам разложили и в скорую отправили.

– А мальчик? Мальчик где? – задохнувшись от ужаса спросила я, с испугу даже не обратив внимания на тупость бабулькиных высказываний.

– Ленька то? В колонии для преступников малолетних наверняка, где ж еще то ему быть убивцу. Это он деда то и того, с подельником своим. Ага. Я вчерась видала, как мешки то выносят санитары. Да и правильно, туда ему и дорога алконавту старому, дрянь человек был. Ирод окаянный. А мальчишку то в воронок запихали. Черный такой, на гроб похожий. Туда ему и дорога, – плюнул огнем божий одуванчик.

– Да что вы ее слушаете? – молодая женщина вышла в подъезд из соседней квартиры, но я ее не сразу заметила, увлекшись бредом бабульки. – Фроловна, ты бы шла куда шла. Лешу увезли вчера. Я слышала в приемник распределитель.

– Тоже мне, фря амазонская, – фыркнула бабка, пронзив взглядом уставшую женщину и почапала по лестнице вниз, с грохотом волоча за собой тележку для покупок.

– У Дмитрия Михайловича, деда Лешиного, инсульт случился. А так, как родственников нет других у ребенка… В интернат, наверное, отправят, – вздохнула соседка Сопотовых. – Вы не слушайте бабку то. Лешка хороший мальчик. Я бы его забрала, пока дед не выздоровеет. Да не дадут. Не родственники мы ему. Мы с Ларисой дружили. Знаете, что странно. Фроловна то права была, он сплетница, но зрение у нее как у орлихи. Лешку увезли в очень дорогом джипе. Не думаю, что у соцслужб есть такие. Хотя, сейчас ведь финансируют… Мужчина молодой и женщина, грымза такая, увезли Лешу. Она приехала сразу после «Скорой», а он не помню когда. Точнее не знаю. Ой, а вы то кто? – вдруг спохватилась женщина. Но я не ответив уже пошла вниз по потрескавшимся ступеням, из пропахшего насквозь кислятиной, подъезда. У Лешки есть родственник. Кровный родственник.

Макар Боярцев

«Я гад и мерзавец, и мне это нравится. Нравится, нравится, нравится. Я до безумия люблю себя, жить в свое удовольствие, сибаритствовать, коллекционировать дорогие машины и не думать о завтрашнем дне. Больше мне никто не нужен. Никто и никогда. А еще мне нравится принадлежать самому себе»

Что – то сегодня мантра моя не работает, и это очень прискорбно. Слабоумием я видно заразился от дурной бабы, похожей на курчавую ламу, припершую в мой дом конопатый геморрой, отягощенный дурной наследственностью новоиспеченного паралитика, которого несколько минут назад увезла «Скорая» с ишемическим инсультом. Под вопросом, правда, болячка. Но ведь и казенные медики не имеют зрения – рентгена, или чем там проверяют злобные мозги бывших полковников полиции?