Дурная слава

— Сказала один раз. Она на меня так зыркнула, что я заткнулась. Там медсестра — это не человек. Я вообще на этом отделении случайно оказалась: у Никитенко постоянная медсестра в больницу попала с аппендицитом, я ее заменяла. Она на меня и так волком смотрела. И потом, она жена Стрельцова, а я ноль без палочки, что я могу ей говорить? Только спрашивать: чего изволите?

— А кто такой Стрельцов? — улыбнулся Безухов.

— Генеральный директор клиники. До него другой мужик был, очень дельный. Но он в январе уволился, после истории с бандитами. Ну вы ведь эту историю знаете?

Безухов кивнул.

— И Стрельцов занял его место.

— Понятно. То есть там семейный бизнес, так сказать…

— Ну да. Стрельцов — гендиректор, жена его — завотделением. А сестра жены — завлабораторией. Но они это не афишируют. Я про то, что Баркова и Никитенко сестры, узнала, когда меня увольняли. Кадровичка проболталась.

— Как же это она?

— Ну сказала что-то вроде того, что меня за компанию с Ковригиной. Дескать, Наталия не глянулась Барковой, а я — ее сестре. Только я думаю, там все по-другому.

— А как?

— У них там кланы какие-то были. Один клан — это бывший генеральный директор, потом врач, с которым я туда пришла, ну несколько новых докторов, которые с генеральным пришли. А другой клан — это Стрельцов, его жена, сестра жены и другая группа врачей, те, что там раньше работали.

— И что же, воевали эти кланы?

— Ну воевали не воевали, а только на сегодня там осталась именно группа Стрельцова. Вернее, Барковой.

— Это кто?

— Заведующая лабораторией, сестра его жены. Она его в ежовых рукавицах держит.

— А вы-то, Катюша, откуда знаете?

— А медсестры все знают. Все слышат, все видят. Врачи нас в упор не видят, это как господа своих слуг не замечают. А мы все замечаем. И делимся друг с дружкой.

— Понятно. А в какой палате лежал Бобровников перед смертью?

— В тридцать третьей. На третьем этаже.

— Спасибо, Екатерина Семеновна. Должен предупредить вас, что существует тайна следствия. И за ее разглашение предусмотрена уголовная ответственность, я понятно выразился? — совершенно другим, строгим, официальным тоном произнес Безухов.

— Да, я понимаю, — пролепетала мигом испугавшаяся Игнатьева.

— Это я к тому, что никто из ваших подруг, друзей, родных, вообще никто, не должен знать ни слова из того, о чем мы с вами здесь говорили. Ни одного слова. Я ясно выразил свою мысль?

— Да, — совсем уж испугалась Катя.

— А теперь распишитесь, пожалуйста, на каждом листке протокола. А вот здесь напишите, что с ваших слов записано верно. Ну вот и все. До свидания, — строго посмотрел на нее Безухов.

— До свидания, — ответила Игнатьева, вышла и тихо притворила за собой дверь.

В коридоре было пусто, Наталии нигде не было видно. Катя в нерешительности потопталась на месте. Хотелось обсудить с приятельницей ход событий… Но тут дверь кабинета, следующего за тем, где исчезла Ковригина, открылась. Двое бугаев в форме почти вынесли оттуда бесчувственное тело грузного, лысоватого мужчины средних лет. Лицо мужчины было абсолютно белым, взгляд на мгновение сфокусировался на Кате и уплыл куда-то дальше. Со стороны входа по коридору топали санитары с носилками. Рядом семенила врач «скорой помощи».

— Ну что стоим? Кого ждем? — рявкнул на нее один из мужчин в камуфляже.

Катерина, не помня себя от ужаса, выкатилась на улицу, пролетела пару кварталов, забилась в какую-то подворотню, где жадно закурила. Чуть отдышавшись, полезла было в карман за мобильником, но, вспомнив бездыханное тело и строгий наказ следователя, тут же убрала трубку в карман.

— Я ничего не видела и никому ничего не скажу! — как заклинание прошептала Игнатьева.

В два часа дня в кабинет Гоголева принесли из буфета бутерброды и кофе. Виктор Петрович, Турецкий и Грязнов сидели втроем. Мужчины молча поглощали кофе, к бутербродам никто не притрагивался.

— Да что у вас там произошло? — не выдержал Турецкий. — Что вы с Ратнером сделали? Пытали его, что ли?

— Он сам себя на пытки обрек, — хмуро проговорил Грязнов. — На вот, послушай. — Он нажал кнопку диктофона, перемотал часть пленки. — Здесь общая лабуда… вот с этого места слушай.

С пленки послышался голос Грязнова:

«Борис Львович, вы вызваны сюда в связи с расследованием обстоятельств смерти вашего отца».

«Каких обстоятельств?» — послышался нервный, перепуганный голос.

«По заявлению вашей супруги, вы согласились на то, чтобы ваш отец был подвергнут эвтаназии. Это правда?»

«Она… Она лжет!! Она мстит мне! Я ушел к другой женщине, и она мне просто мстит!» — закричал мужчина.

«То есть вы отрицаете свою причастность к смерти вашего отца?»

«Я… Я ничего не знаю! Отец был в ужасном состоянии, он просто помешался, кидался на нас с женой с ножом! Его нельзя было держать дома, он мог квартиру спалить или еще что-нибудь… И _чИнна предложила положить его в частную больницу, потому что там уход хороший».

«Какую больницу?»

«В клинику «Престиж».

«Именно жена посоветовала вам госпитализировать отца в эту клинику?»