Дурная Слава

Однако звонили не с выставки. Поначалу Бену показалось, что звонят вообще не люди. В трубке был сплошной вой. Бен от неожиданности встал. И тут в ухо ворвался крик:

— Это ты во всем виноват!

— Кто это говорит? — опешил он.

— Ты уже не узнаешь свою жену!

Директора недоуменно глянули на него, и Бен сделал жест, что хотел бы выйти.

— Вечно Магерамов со своими штучками, — притворно вздохнула Прелова. — Мало ему одной объяснительной.

— Послушайте, что у вас не бывает никаких проблем? — возмутился он.

— Не бывает, — радостно подтвердила она.

— Выйдите, Вениамин Николаевич, — подчеркнуто сухо проговорил Ерепов, судя по его тону, Бену недолго оставалось пребывать в фирме, но ему уже было все равно, сердце сжалось в предчувствии дурных новостей.

Разговор продолжился в коридоре. Если можно назвать разговором отрывочные крики и плач Ларисы.

— Наш мальчик пропал! — наконец смогла она выговорить членораздельно.

— Как пропал? Сейчас три часа дня, может, он погулять вышел?

— Не выходит он на улицу! Если бы ты интересовался нашим сыном, ты бы знал!

Неимоверными трудностями Бену удалось добиться от Лары подробностей. Когда никто не отозвался на звонки, она примчалась домой и нашла захлопнутую дверь в пустой квартире.

— Тема сбежал! Или его выкрали!

— Что за ерунда? Кто его выкрал, это не Америка. У него были деньги? Где вообще деньги лежат у тебя? На прежнем месте?

— Я не знаю.

— Ну, так посмотри!

Она посмотрела и сразу заметила пропажу тысячи рублей. Остальные деньги — три тысячи остались на месте.

— Значит не ограбление, — подытожил Бен. — Мальчик решил прогуляться. Надо искать идти, мало ли что. Увидит кто-нибудь деньги, и пиши пропало. Ты Николаю звонила?

— Звонила, только пока до него дойдет, позвони и ты ему, пожалуйста. И сам приезжай.

Бен попросил ее успокоиться и набрал номер Николая. Трубку взял мужчина с зычным голосом.

— Что ж вы в самом деле? — возмутился он. — Нам работать, а вы до чего человека довели? Да, Николая. Он у нас и так малохольный с тех пор, как белая горячка была, и он был вынужден торпеду вшить, а вы ему такие вещи с ходу говорить! Он аж лицом побелел, а теперь в туалете уже полчаса как закрылся. То блюет, то дрищет. Нельзя ему стрессов. Никак нельзя.

Бен даже говорить ничего не стал. Понял, что Николай ему не помощник.

Отпросившись, он ехал к Ларисе, когда она вновь позвонила:

— Господи, теперь из милиции звонили!

Свет померк в глазах Бена, и он нажал на тормоза, чудом не задев никого в потоке.

На него орали и факали клаксонами, ему было все равно.

— Что с Артемом?

— Ничего не знаю! Велели приехать в 42-е отделение милиции.

Бен развернулся поперек потока, и лишь дорогая машина позволила ему избежать столкновения — все пропускали его беспрепятственно, хотя у многих на перекошенных лицах было написано желание таранить ее как камикадзе.

Когда Бен взбежал на высокое крыльцо и открыл дверь, в нос шибанул знакомый запах ваксы и кирзы. На скамейке сидели светленькая девушка в расстегнутом пальто, под которым тонкая блузка раздувалась на обширных грудях, и парень с забинтованной головой. У Бена зашлось сердце, но это был не Артем. Бен подошел к стойке, похожую на стойку в затрапезной гостинице, за которой сидел очень худой милиционер.

— Нам звонили насчет сына.

— Как фамилия?

— Артем Ма…Артем Шуберт, — Бен уже отвык от своей настоящей фамилии.

— Паспорт есть?

— Я прямо с работы. Паспорта нет.

Худой внимательно посмотрел на него, и Бену показалось, что тот видит его насквозь и сейчас скажет:

— Если вы с работы, то у вас должен быть пропуск. Давайте-ка его сюда, или мы вас задержим для выяснения!

— Где мой сын? Что с ним?

Милиционер смотрел зло, и это немного успокоило. Если бы случилось непоправимое, он бы не так глядел, а изображал сочувствие.

— Что ж вы сына не воспитываете? Хулиган растет у вас, гражданин Шуберт!

— Ничего не понимаю! Вы меня зачем вызвали? Для того чтобы нотации читать?

— Не грубите тут мне! Я, между прочим, при исполнении, — худой значительно постучал карандашиком по стойке.

Кто-то крикнул из глубины конторки:

— Векшин, иди чайник ставь!

— У меня дело, — значительно произнес худой.

— Я тебе покажу дело! Иди, ставь!

От такого обращения Бен осмелел.

— Где мой сын? — рявкнул он.

— А что вы кричите? — удивился худой. — Ваш сын задержан. Его сейчас привезут.

Уже привезли.

Последние слова были обращены к открывшейся двери, в которую вошли двое милиционеров в мышиных куртках. Против ожидания с ними никого не было, а лицо первого было белым.

— Где задержанный? — спросил худой.

— Сбег! — громко выпалил второй милиционер, помогая первому с белым лицом сесть.

— Ты как Василич?

Тот затрясся, пытаясь выдавить какие-то слова, но вместо слов вырвался только звук "А".

— Что с ним? — спросил Векшин.

— Отвали! — коротко осадил первый. — Водку давай, отпаивать будем, — милиционер обратился к сидящим. — Ну-ка, молодежь, подвинься!

— Разуй глаза, тут человек ранен! — возмутилась девица, парень согласно застонал, но глаз под повязкой был наглый.

— Двигай, говорю, а то сейчас в обезьянник перекочуете!