Дурная Слава

— Мы все отвечаем за содеянное, — спокойно сказал тот. — Аллах все видит и покарает его. А бегать я не буду. Я не трусливый шакал и никогда им не был.

Женщина собрала на стол. Красный уселся и как ни в чем не бывало подзаправился.

Он выпил полбутылки водки, съел жирную грудинку, заливая кетчупом с паприкой.

Джуда все время трапезы простояли рядом, словно приговоренные. В глазах женщины читалась обреченность. Когда в поселке раздался одиночный выстрел, она сильно вздрогнула. Челюсти Красного заходили ходуном. Он по быстрому перемолол свиные ребра, вытер жирные руки о рубаху и велел людям стать на колени, спиной к нему.

— Что с нами будет? — взвыла женщина, и Джуда прикрикнул на нее.

— Молчи женщина. За твой позор тебя бы забили камнями.

Красный деловито прикрутил глушитель на пистолет и, издевательски заметив, что с ними обоими было приятно работать, в благодарность за хорошую работу пристрелил обоих выстрелами в затылок.

— Время идет, — в который раз напомнил нетерпеливо Ерепов.

— Вам ли говорить о времени? — возмутился Бен. — Вы же победители времени! Великие экспериментаторы, почти боги! А мы кто, черви, которые путаются под ногами у великих небожителей. Чудный мир у них видите ли. А у нас так, клоака низменных страстей.

— Ты слишком строг к ним. Давай их отпустим, — нерешительно попросила Вера. — Они хорошие. Они обещали нас не трогать.

— Базилевскому они тоже много чего обещали, и говорили, что все будет хорошо!

— А что с Герой? — испугалась Вера.

— Мы его предупреждали…о возможном инциденте, — проговорил, чуть запнувшись Ерепов.

— Вы так тактично назвали это инцидентом, — усмехнулся Бен, набить требуху человека ледяной грязью способны только нелюди. — Я ведь вас совсем не знаю. Вы же не люди. Какие у вас понятия о честности, какое у вас отношение к нам? Как к животным? Как у нас по отношению к зеленым человечкам из летающих тарелок?

Вообще, распространяются ли ваши этические нормы на нас, бедолаг из другого неправильного времени.

— Ты несправедлив, Магерамов! — вспылила Полина.

Она рассказала следующее. Пришельцы были осведомлены о работах Афинодора. По существу они поощряли его на дальнейшие исследования. Они слишком мало знали о времени, которое их безжалостно перемалывало и уничтожало, и им важна была любая информация.

"Кончитта" им была не нужна, но работы по машине способствовали открытию Хода.

Район оказался чрезвычайно богат на темпоральные аномалии. Кроме возможного Хода, пришельцы обнаружили целый пласт следов исследований, которые проводили до них.

Самые древние относились к эпохе за несколько тысячелетий до рождества Христова и вели их не люди. Пришельцы обнаружили «Кончитту», которую начали «собирать» еще трепеты, а заканчивал великий мурид Нилутаифаг, и подбросили Афинодору. Они нашли и более современные следы, причем, однозначно оставленные не людьми, скорее всего в аномалию пытались пробиться с "другой стороны". Скорее всего, неудачно, потому что время выносило лишь обломки и диковинные останки. Было еще нечто. Пришельцы были до мозга костей материалистами и не признавали религии, но было нечто, что они так и не смогли уложить в однозначное теоретическое русло.

Это началось после первых полетов «Кончитты». Так пришельцы узнали об апостолах и их «пересыльном» пункте. А так же о том, что у человека оказывается две смерти.

Причем вторая уже окончательная, после которой человек исчезал, отправляясь…

Куда?

— Людишей за что порешили? — угрюмо спросил Бен.

Пришельцы дружно отреклись от этого греха, списав все на апостолов. Полина заявила, что стреляла тоже в них и никогда в Бена. Почувствовав его сомнения, Ерепов пояснил, что в том, что случилось с Базилевским, их вины тоже нет, и они его неоднократно и самым серьезным образом предупреждали. А именно о том, что посетить прошлое можно, но изменить его нельзя. При этом они оперировали понятиями темпоральной энтропии и темпорального удара. Причем о последнем говорили с явной тревогой. Они не смогли до конца пояснить, что же это такое, и у Бена появилась и крепла уверенность, что делают они это преднамеренно, не желая касаться некоторых им самим до конца не понятых областей.

Он понял так, что речь опять-таки шла о мистических и даже религиозных вещах.

Изменяя прошлое, человек словно подписывался на нечто ужасное и необъяснимое.

Расплата за это наступала если не немедленно, но неотвратимо. Бен вспомнил, что именно о чем-то подобном пытался предупредить его несчастный Базилевский в своем письме.