Дурная слава

— Сначала озадачили, потом, как. обычно у нас бывает, приказали убрать информацию в дальний ящик, до лучших времен. Это так, к слову, — торопливо добавил Турецкий, взглянув на густые брови начальника, которые рассерженно поползли вверх. — Что я хочу сказать… Чиновник этот когда-то уже вкладывал немалые деньги, причем не свои, в одну столичную частную клинику. Тогда клиника слишком на виду оказалась: все же столица, опять-таки Генпрокуратура глаза мозолит, пришлось пристроить заведение в другие руки. А нынче тот же вариант в городе на Неве повторился. Частная клиника, вложение огромных средств. Как говорится, и в гостях, и замужем: с одной стороны, недалеко от собственного контролирующего ока, с другой — культурный центр страны, Северная Венеция, туристическая Мекка, так сказать. Так что прибыль намечалась большая. А тут происшествие с бандитами, шумный газетный скандал и, как следствие, срочная продажа контрольного пакета акций бывшему медицинскому, а ныне генеральному директору, господину Стрельцову.

— Это за что же? За какие заслуги такой подарок? — вынужден был включиться в обсуждение вопроса Константин Дмитриевич. — То есть понятно, что в условиях текущего момента, так сказать, он должен был акции сбросить. Но кто такой Стрельцов? Кум, сват, брат?

— Именно. Брат. Двоюродный.

— Вона как! — озадаченно произнес Меркулов.

Обсуждение вопроса осложнялось. Не раскрывать же фамилию чиновника.

— Это вы о господине Муравьеве? — вдруг спросил Игорь Андреевич.

— Во! Наш человек, схватывает на лету, — одобрил Турецкий. — Ну что ты, Костя, бровями шевелишь? Наверняка полковник Бобровников знает ситуацию вокруг Муравьева не хуже нас. Учитывая, что его ближайшая родственница жертвою пала, так сказать…

— Я действительно кое-какой информацией располагаю, но не всей. В частности, о том, что Стрельцов и Муравьев — родственники, не знал. Но это обстоятельство ничего не проясняет в том вопросе, с которым я пришел, скорее наоборот, — задумчиво произнес Игорь. — Я исходил из того, что клиника делает какой-то черный бизнес на своих клиентах, опасался, что моих стариков попросту уморили. Но если они находятся под патронатом чиновника столь высокого ранга, зачем им криминал?

— Логично. Но криминал тем не менее имеет место, — возразил Турецкий. — Или имел, судя по тому, что в данном лечебном учреждении устроили лежбище отпетые уголовники, убийцы.

— Кстати, в связи с поимкой преступников в стенах клиники Гоголев там никаких следственных действий не проводит? — поинтересовался Меркулов.

— А мы сейчас узнаем! Позвоним начальнику Питерского угрозыска, то бишь генерал-полковнику Гоголеву, и узнаем. Или нет, лучше сначала Грязнову. А то Вячеслав обидчив с годами становится, как… Ладно, не будем сравнивать, — набирая телефонный номер, оборвал себя Турецкий.

Бобровников смотрел на баловня Генпрокуратуры, и ему казалось, что он уже лет десять знаком с Турецким. Так легко и просто было с ним разговаривать, да наверняка и работать. И Меркулов производил чрезвычайно приятное впечатление. Хорошая команда! Есть и пока неведомый Грязнов, чей звучный бас из телефонной трубки заполнил комнату:

— Грязнов слушает!

— Привет, Слава!

— Саня? Здорово! Как делищи?

— Работаем. Скажи, Друг мой Слава, все ли тихо в том лечебном учреждении, где ты получил последнее боевое ранение? Гоголев не заинтересовался, почему братки полюбили именно эту больницу? Он там никаким расследованием не занимается?

На другом конце провода повисла тишина.

— Алло! Вячеслав Иванович! Ты меня слышишь?

— Слышу, — озадаченно откликнулся Грязнов.

— И что не отвечаешь?

— Думаю.

— О чем? — начал терять терпение Турецкий.

— Ты ясновидящий, что ли? — прогудела трубка.

— Есть информация?!

— Ну…

— Можешь к нам подъехать, на Дмитровку?

— Не царское это… Конечно, могу! У вас тоже на них что-то есть? — маловразумительно, но возбужденно воскликнул Вячеслав.

— Ну да! Лети быстрей! — Трубка легла на рычаг. — Минут через пятнадцать примчится. Предлагаю пока по чашечке кофе. Клавдия, сооруди нам кофейку, — крикнул Турецкий в сторону двери.

— Вообще-то командую здесь я! — как бы строго напомнил Меркулов, но тут же улыбнулся.

— Извиняйте, гражданин начальник! — как бы подобострастно залебезил Турецкий.

«Мушкетеры, — с улыбкой глядя на них, думал Бобровников. — Каково распределение ролей? Меркулов — Атос; Турецкий, безусловно, Д’Артаньян; незнакомый пока Грязнов, судя по голосу, вылитый Портос. Хотелось бы вписаться в эту команду. Хотя бы в роли Арамиса. А что? Тот тоже не чужд был тайных обществ и борьбе за души паствы»…

Фигуристая Клавдия вкатила сервировочный столик, на котором умещался белоснежный кофейный сервиз, а также тарелочки с бутербродами, вазочка с печеньем. Клавдия разлила кофе, стреляя глазами в Бобровникова, осведомилась, не нужно ли чего-нибудь еще, услышав от Турецкого: «Чего-нибудь еще мы попозже…» — фыркнула породистой лошадкой и выплыла из кабинета походкой модели — нога от бедра.