Дурная слава

— Не спи, замерзнешь, — отвечала суровая Надя, — я ему обещала, что ты его дождешься.

— Это ты его дождешься…

Наташа отключилась.

Потом ее тормошили, впихивали в рот лекарство. Она послушно пила, захлебываясь, кто-то заботливо вытирал ее губы. И снова сон…

Когда она проснулась, в комнате горела настольная лампа, прикрытая платком, с кухни доносился запах вареной курицы.

Наташа поднялась, накинула халат, прошла на кухню. На плите тихо булькала кастрюля.

На столе были разложены таблетки. Стопками, как боеголовки. За столом сидел Виктор. Кошка Дуся нежилась у него на коленях, глядя желтыми глазами, как Виктор разгадывает кроссворд.

Славная картина! Не успеешь заболеть, как твое место в кошачьем сердце займет какой-то проходимец…

— Есть хочешь? — ласково спросил Виктор.

— Хочу, — удивилась Наташа.

— Садись, девочка, сейчас мы тебя покормим, правда, Дуся?

Кошка мурлыкнула. Интересно, это она сама ему сказала, что ее Дусей зовут?

Наташа сидела на кухонном диванчике, глядя, как почти незнакомый мужчина накрывает на стол, наливает бульон в бульонные чашки (откуда он знает, что они у нее есть и где стоят?), выкладывает на блюдо толстобокую курицу (и блюдо взял то, которое нужно), нарезает ее красивыми порциями. Кладет кусок Наташе, тут же что-то перепадает и Дусе, которая трется о его ноги, потеряв всякое кошачье достоинство и девичью честь…

Что, вообще, происходит в моем доме? Может, это вор? Может, пока я спала, он облазал ящики и стибрил единственное богатство: серьги да колечко, общей стоимостью три тысячи рублей? Впрочем, плевать! Так хорошо сидеть на диване, когда за тобой ухаживают, подкладывают кусочки, заглядывают в глаза. Три единицы дешевого золота за такое редкое удовольствие — это недорого!

После ужина (или обеда?) снова измерили температуру. Но Наташа и так уже чувствовала себя гораздо лучше.

— Ну вот, тридцать семь и две! Почти норма! Все равно прими еще на ночь колдрекс и не вставай завтра, ладно? Продукты все есть, лекарства тоже.

— Мне завтра на работу, — улыбнулась Наташа.

— Никакой работы! Речи быть не может! Хочешь, и позвоню твоему начальству?

— Пожалуй, еще не время, — стараясь быть учтивой, заметила Наташа.

— А, ну ладно. Так… Ну я тебя покормил, пойду, пожалуй.

Он аккуратно обошел ее и направился в прихожую.

— Жена ждет? — не удержалась Ковригина, провожая гостя.

Виктор спокойно зашнуровывал ботинки.

— Не то чтобы жена… Но сука редкая…

Наташа опешила.

— Редкой породы, — пояснил Виктор, надевая куртку, — брюссельский гриффон. Характер жуткий. Ревнивая, как десять тысяч братьев. Вернее, сестер. Но обаятельная, зараза. Думаю, вы подружитесь. Пока! Завтра позвоню.

Он исчез. На всякий случай Наташа проверила ящик, где хранились документы, три единицы золота и двести долларов — ее благосостояние. Все было на месте.

Странно…

Глава 9 ТРУДОВЫЕ БУДНИ

На следующий день она все же собралась на работу. Температура нормализовалась, ни кашля, ни насморка не наблюдалось — не брать же больничный неизвестно по какому поводу. Кроме того, она на испытательном сроке, болеть не рекомендуется. И, наконец, накануне она не предупредила начальницу, что захворала, и сообщать об этом утром, когда у той наверняка есть какие-то собственные планы, не очень-то…

Умиляясь собственному человеколюбию, Ковригина быстро, по-боевому собралась и двинулась в путь. Сегодня канун Рождества, будем надеяться, что наплыва посетителей с улицы не будет; а среди стационарных больных особо острых нет. Кроме Бобровникова. Опять-таки хотелось верить, что ему стало получше.

Но по большому счету, что же хорошего в его жизни? Остался один-одинешенек. Внучка и та за решеткой. За что ее, интересно знать, арестовали? Вообще-то так бывает, что в очень приличных семьях вырастают неблагополучные дети. Наркоманы встречаются… Занятым карьерой родителям не до отпрысков, спихивают их на нянюшек, дедушек, бабушек, а потом ужасаются результату… Хотя Бобровников не производит впечатления слабохарактерного человека, идущего на поводу у капризной, избалованной внучки. Но это так, поверхностное впечатление. Много ли она его видела? Пару раз они разговаривали, когда она ходила в отделение определять некоторые показатели крови. Те, что делаются у «постели больного», как пишут в специальной литературе.

Высокий, подтянутый, моложавый человек, с умными, ясными глазами — ни за что не дашь ему восьмидесяти. «А я и не возьму!» — рассмеялся он, когда Наташа сделала комплимент. Он шутил і ней, мотом завязал разговор о театре, оказалось, что оба они поклонники Мельпомены. Академик помнит нею труппу товстоноговского БДТ от истоков до наших дней, что-то даже процитировал из «Лисы и винограда». Наташа поразилась его памяти. Ему бы еще работать и работать. Хотя он и в больничной палате выстукивал что-то на ноутбуке. Тоже показатель! М-да, это все хорошо, но что он будет делать теперь? Чем и для кого жить? Известно ведь, что люди, прожившие вместе полжизни, часто уходят в мир иной друг за другом…

От Бобровникова мысли снова перекинулись на Паркову.