Дурная примета

— К примеру: месть со стороны чеченцев, если участвовал в боевых действиях, — съязвил Коршунов. Но его скепсис не нашел поддержки. Чечня и связанные с ней события были постоянной занозой у всех сотрудников милиции. У тех, кто уже побывал там, и у тех, кому, возможно, это предстояло в недалеком будущем. Это была и боль, и позор России, каждого честного россиянина. Алелин не был исключением. Он, как истинный русак, остро переживал за бездарную, продажную политику больших руководителей в чеченском вопросе. И политических, и ведомственных. Сначала кричавших: «Хватайте свободы, сколько проглотите!», а потом втянувшихся в чеченскую бойню и смешивших весь мир «тридцатью восемью снайперами».

— Не исключено, — отреагировал Алелин на реплику начальника уголовного розыска. — Проверьте, не участвовал ли Смирнов в боевых действиях на Кавказе, — приказал он, а Коршунов уже пожалел про себя, что, брякнув не по делу, нашел себе дополнительную работу. Кроме того, Василенко Геннадий Георгиевич так посмотрел в сторону своего начальника уголовного розыска, что и без слов было понятно: «Кто тебя за язык тянул?!!»

Впрочем, Алелин заострять внимания на этом эпизоде больше не стал, а возвратился к основной теме.

— Все это я говорю к тому, — посмотрел он в сторону притихшего старшего следователя, — чтобы ввести в курс дела тебя, Паромов, так как мы пришли к мнению, чтобы это дело поручить тебе… как самому опытному следователю. И, заодно, скоординировать наши действия. Что скажешь?

Вопрос относился к Паромову. И все присутствующие вслед за начальником обратили свои взоры на следователя, словно, можно было подумать, что от его ответа что-то зависит.

— Да у меня и так на руках около десятка дел с лицами, — попытался отбиться тот от нового дела, — из которых пять планирую окончить в этом месяце. Мне не управиться…

— Александр Петрович, как вы считаете, можно разгрузить Паромова, передав от него несколько дел другим следователям? — спросил Алелин у начальника следственного отделения, видно, уже заранее готовый к такому ответу следователя.

— Не вопрос! — мгновенно отреагировал Глебов, до этого молча наблюдавший за ходом оперативного совещания.

— Можно подумать, что кроме Паромова, — отозвался о себе в третьем лице Паромов, — в отделе других следователей нет!

У него действительно было в производстве не менее пятнадцати дел. И все «горячие», и все «тугие», и все «крученые», взять хотя бы дело по обвинению Шаватава — мошенничество в крупном размере.

Принимать новое дело, а, значит, как минимум на пять дней откладывать в сторону старые, чтобы наработать необходимый массив доказательств и «закрепиться» в новом деле, которое и не имеет перспективы окончания, так как уже в данный момент явственно просматривался факт передачи дела в прокуратуру по подследственности, не очень хотелось. Кроме того, из личного опыта, приобретенного не только на следствии, но и, вообще, на работе в милиции, не очень-то верилось в «разгрузку» и иную помощь. Скажут — и забудут. Сколько раз уж такое бывало!

И, словно прочтя мысли старшего следователя, начальник КМ Василенко, поддерживая Глебова, добавил:

— Следователей у нас достаточно, но ты, более опытный, один! А мы со своей стороны окажем любую помощь. Не сомневайся!

— Спасибо, что высокого мнения о моих небольших профессиональных способностях. И за обещанную помощь спасибо. Но нельзя ли данное дело с явными признаками на убийство направить в прокуратуру? Это их подследственность, и чего «кусок хлеба» у них отбирать?

— Думаешь, ты один тут умник? — иронично, почти одними уголками губ, усмехнулся Алелин. — Пытались. И получили ответ: нет! Не любит наша прокуратура брать в свое производство дела с «душком»… им чистые подавай. Да еще на блюдечке с голубой каемочкой.

— Надо установить лицо или лиц, совершивших порез, выяснить мотив, умысел, конечную цель данного деяния, — вмешался явно на стороне начальника отдела Глебов, но уже больше с практической и процессуальной стороной дела, чем с теоретической, — провести экспертизы, то есть, сделать дело, вот тогда они и будут «посмотреть».

Начальник следственного отделения ОМ-7, подполковник юстиции Глебов Александр Петрович был человек «тертый», не один год «варившийся» в следственном котле, повидавший на своем веку не одного прокурора и не один десяток следователей, как способных, так и не очень. Для Паромова он был авторитетом, последней точкой в любых сомнениях. Это именно по его настоянию в июле 1993 года, когда область лихорадило от нехватки следователей, Паромова из старших участковых инспекторов милиции перевели в следователи. Поэтому старший следователь Паромов, поняв, что «отвертеться» от «пореза» не удастся, перестал упираться. Пустая трата времени… Только себе нервы портишь, да людей раздражаешь.

— Хорошо. Принимаю дело к производству, — прекратил сопротивляться он. — Кто в оперативном сопровождении?

Вопрос относился непосредственно к начальнику ОУР Коршунову.