Дурная кровь (ЛП)

— Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к

исчезновению его дочери, — я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует

моему примеру.

— Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, — Майкл

пристально смотрел на экран. — Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си

была красивой с дня своего рождения.

Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла

услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл

Селин Делакруа Си-си.

— Вы получите всё, что вам понадобится, — слова Рэми Делакруа заставили меня

снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть

менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. — Мне плевать, чего это будет

стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.

Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо

этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.

— Расскажите нам о Селин.

— Рассказать что? — возмущенно ответил Делакруа. — Ей девятнадцать.

Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…

Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том,

что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге

Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз

мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить

своему деловому партнеру выпить.

— Что ты видишь? — спросила я у Майкла.

— На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного

справедливого негодования. Никакой вины.

Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что

их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.

— Селин независимая, — сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа

оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и

её дочь. Её плечи всегда были расправлены. — Пылкая, но рассеянная. С характером, как и

её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.

Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед

ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе

нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.

— Элиз всегда всё контролирует, — сказал мне Майкл. — Своего мужа, свои

эмоции, семейную репутацию. Селин — это единственное, над чем у неё нет контроля.

— Она скучает по дочери? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.

Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не

изменился. Черты её лица не дрогнули.

Майклу удалось ответить на вопрос Дина.

— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему

мужу.

— К Селин? — негромко спросила я.

Майкл не ответил.

На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась

поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей

дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей

упомянуть её характер и напористость.

Независимая, — подумала я. — Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела

призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно

дерешься — и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.

На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и

для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о

том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.

— Что чувствует твой отец? — я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что

мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.

Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона

со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту

Бриггсу.

— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? — в голосе

Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера

Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. — Под этим печальным выражением

лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.

Обижен чем? — гадала я. — Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме

находится ФБР?

— И каждый раз, когда кто-то произносит имя Си-си, он чувствует то же, что

чувствовал глядя на Селин Делакруа с тех пор, как ей было четырнадцать, — слова