Дурбар в Лахоре

Над волшебною площадкой воздымается первая терраса сада, а за ней – вторая беседка поменьше, с большим балконом впереди. Она почти висит на краю скалы, над головами знатных туземцев, получивших высокую привилегию входа в сад, где находились вице-король и английские чиновники,[46] водопады и бассейны отделяют гостей от массы менее знатного, хоть и не простого, но все же черного народа, допущенного дышать одним воздухом с их белыми владыками. Балкон, или, скорее, платформа с перилами, покрыта дорогими коврами, уставлена тронами и креслами, на которых восседают сами боги и богини Олимпа с Юпитером во главе. Боги скучают, вероятно, за амброзией, так как непьющие сыны Инда и муниципалитета забыли о буфете и, как верное отражение их пасмурного лица, и у «знатных туземцев» лица изрядно вытянуты… В саду, как и на дебаркадере, несмотря на тысячную толпу, царствует торжественное молчание. Но оно придает тем более величия картине, в которой общее впечатление немного портится черными фраками и цилиндрами, да белыми галстуками богов. Но эта маленькая как бы фальшивая нота в общей массе гармонии замечается лишь нами, прихотливыми европейцами. В глазах суеверных туземцев, привыкших представлять свою главную богиню Кали под видом черной, как смоль, фигуры с ожерельем из белых человеческих черепов на груди и шее, черные костюмы победителей являются еще знаменательнее…

Зато костюмы туземцев были до такой степени оригинальны и богаты, что можно было забыть, что мы в стране Священной Коровы и вообразить себя на царском bal costumé. Шёлковая ли, бархатная или из тончайшего Кашмира материя, все было зашито золотом, жемчугом и рубинами; верхняя одежда, тюрбаны и пояса, один богаче другого, и всегда соблюдена удивительная гармония в целом, необычайное сочетание цветов. Вспомним, что в Кашмире известны более трехсот оттенков цветов недоступных европейским фабрикантам. В глазах пестрило и двоилось от такого непривычного перелива цветов и блеска дорогих камней. Даже ручки махалок из хвоста тибетского яка, которыми слуги отмахивают здесь назойливых мух и комаров от носов своих властелинов, были у многих сделаны из золота и покрыты словно porte-bouquet у модной красавицы, инкрустацией из драгоценных камней!

Молчание было прервано, наконец, громом и пальбой фейерверка. Взлетели под темно-синее небо бураки и прочие пиротехнические затеи. Между последними отличались воздушные надписи с приветом и пожеланиями на двух языках, английском и индостанском, вице-королю всего лучшего.

Встал вице-король Индии; вскочило за ним и все сонмище богов. Как по приезде в сад, так и при отъезде: пушки выпалили салют, и конец Шалимарскому празднеству. Другое любопытное торжество, но в ином роде, представил собою публичный обед, данный двумя шотландскими полками. По программе за обедом следовали олимпийские игры, шотландские пляски под национальную музыку, песни, борьба атлетов и т. д. Исполнение программ увенчалось «полным успехом», по выражению лахорского органа англо-индийцев… «Особенно атлетические подвиги, без всякого сомнения убедившие туземцев еще раз в необходимости британской нации, доказав им фактически, насколько мускульная сила народа, управляющего ими, превосходит ту же силу в их тщедушных телах». Газета могла бы, но забыла, добавить к этому интересному анатомическому заявлению другое, чисто физиологическое сведение: насколько растяжимость сытого британского желудка превышает своею емкостью эту способность голодного желудка индуса. Покойный Гаргантюа наверное умер бы от объедения, если бы только пожелал соревноваться в этот день с чествуемыми кельтами!..

Целые горы ростбифа и жареных баранов; гекатомбы окороков и поросят, при виде коих мусульмане спешили удалиться, отплевываясь за первым скрывшим их углом; пирамиды плем-педдингов и фруктов, и разливное море пива и водки! Все это под двумя навесами, под которыми были накрыты два стола, на шестьсот персон каждый. Перед навесами, украшенными значками полков, триумфальная арка с навешенными на нее приветствиями «покорителям Афгана». Патриотические стихи и имена афганских местностей, где оба полка Highlanders наиболее отличились, сияли яркими цветами на темном фоне из пальмовых листьев.

Наевшись, напившись и накурившись, голоногое воинство направило свои стопы к поляне, приготовленной для национальных спортов. У многих из героев ноги вследствие загара под солнцем Кабула цвета сырой говядины, тряслись и пошатывались после стольких усердных возлияний Бахусу. Но шотландские гладиаторы вообще вышли из боя с честью. Наслушавшись пения менестрелей, музыки волынок и свирелей и насмотревшись вдоволь на полковых клоунов и атлетов, мы расстались с побежденными и победителями. Оставив первых, громко храпевшими в глубоком пьяном сне на пыльной арене, а вторых – получающими приз в 300 рупий из нежных ручек мистрис P., жены главного распорядителя шотландца, мы отправились было домой, но были задержаны оказавшимся затем весьма необычным зрелищем по дороге…