Дурацкий кораблик

Зак быстро отрубился, как это умеют только дети и электроприборы. Сон у него здоровый и глубокий, не смотря на все его невзгоды. Поэтому выспался он быстро. Такие его обстоятельства, что пришлось научиться вс делать быстро, даже спать. Проснулся и по выработанной на каторжном судне и легко, по малолетству, усвоенной привычке принюхался и прислушался, не открывая глаз. Сочтя практическую сторону жизни для посланной свыше реальности удовлетворительной, он решил разъяснить е теоретический бок.

– Неждан.

– Чего тебе не отдыхается, Захарушка?

– Мы в море, нас, то есть меня, приговорили…

– Меня тоже приговорили. Что у тебя?

– Тебя-то за что? Ты ж никого не убивал! И кто тебя мог приговорить?

– Я, Захарушка, не только приговорн. Мой приговор уже приведн в исполнение. Там, где и когда я был живой. Насчт того, что не за что, ты заблуждаешься – пока мало обо мне знаешь, но поверь, вполне было за что. Кто приговорил, не знаю, но если он способен откалывать такие номера, как с нами…

– Бог?

– Может быть. Ты не о том хотел спросить. Спрашивай, что хотел.

– Я тоже хочу как ты с мачты. И как капрала, и когда ссать бежали. Научишь?

– Небыстро, но научу всему, что умею. Новому будем учиться вместе.

– Тебе учиться?!

– Конечно, золотце. Никогда не упускай возможности научиться новому. Если учиться не у кого, придумывай новое сам, только не останавливайся. Начншь учиться у меня, привыкнешь, и это станет для тебя и смыслом, и содержанием жизни.

– А у меня получится?

– Конечно. Ты способный.

– Откуда взял?

– Во-первых, ты – умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока.

– Хм, ты моему телу хозяин?

– Ага. Я просто говорю ему «фас».

– И оно само?!

– Ну, почти. Словами это трудно… Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта. Болезненного опыта. Научишься или погибнешь. Вс получится, не ссы.

– Дык, наверху ж выссались.

– Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся?

– басок Бони Маленького. Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.

– Да, Маленький, даже искупался. Завидно?

– Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдшь?

– Сам пойду.

– Вот и хорошо, может, обойдтся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдм.

Идм к трону владыки. Зак с Бони болтают по дороге.

– Что там Длинный чудит?

– Например, у нас больные завелись.

– А раньше не было?

– Эти другие. Теперь, если кто на трап подняться не может, его не пинают, как раньше, а укладывают в гамак, или ещ куда.

– Куда?

– Прилизанному вчера кто-то рбра подправил. От души, знаешь, так подправил, что он своим скулежом уже всех достал. Джек ему сам ветошью ребра перетянул. Велел найти тряпки и застелить трюмные доски. Чтоб, значит, Прилизанный там лежал. Только на спине. Сказал, что будет навещать. Прилизанный, бедняга, уже смерть дожидаться замучился. Ты, если что, попроси Джека, чтоб не тянул, а то жалко парня.

– Угу. Так ты говоришь, Прилизанный сегодня из трюма не вылазил? – спрашивает Зак, припоминая с моей подачи тот подслушанный обрывок разговора.

– Куда ему? – ухмыляется Бони. – Дальше сам иди. Нынче Джек чудной какой-то, ну его. Удачи, Зак.

– Увидимся, Бони.

Трон владыки – первый от носа гамак. Почти под люком. Люк полагается на ночь закрывать, но на некоторых вахтах жалеют нас старики – оставляют люк открытым. Хоть какая-то вентиляция. А если почти под люком, то вполне можно жить. Зак приближается к оазису благополучия в нашем тмном царстве.

– Хай, Неждан, падай на доски. У нас для тебя очень плохие новости. Что застыл? Тебя всего лишь хотят убить. Как всех нас, но тебя завтра прямо с утреца.

– Парни, можно ещ раз повторить то, что вы сказали, только медленно и по-английски?

– Уф, Захар у Неждана даже юмор перенимает. Уникум! Но как его спасать?

– Руда, давай его спросим. Он в «Варанге» был самый хитрый варвар, – вносит предложение Черныш и говорит по-английски:

– Заки, хочешь понимать смысл наших слов? Дай Неждану порулить.

– Ну, до понимания смысла мне пока далековато, но если не пытаться, останусь дурнем, – выдал Зак, отключаясь. Повисла потряснная пауза.

– Неждан не мог этого сказать. По-английски без малейшего акцента,

– комментирует Руда.

– Это Захар. Местный. Только разбавленный Нежданом, – подтверждает Черныш

– А может, пропитанный? – вносит коррективы Лют.

– Есть сухари? Спасибо, Лют, – возвращаю парней в конструктивное русло, присаживаясь на доски трюма. – Так что за новости, Руда?