Дурацкий кораблик

– В каком трюме?

– Каком-каком! В корабельном. Дурацкий ты какой-то, сон, тупой и болтливый.

Я точно знаю, что я – не сон. Как бы в этом убедиться? Ощупываю себя. Странная одежда. Но это пофиг. Не мог я за ночь так съжиться! И сбрить усы! Обделаться – это теоретически возможно. Трюм… э… по пьяни тоже вероятен. Но сбрить усы не мог. Только не я. Не я? А кто?

– Ты кто? – снюсь и интересуюсь.

– Закари.

– Что ты делаешь в трюме, Захар?

– Сплю.

– А ещ?

– Болтаю с дурацким сном.

– А вообще?

– Плыву на корабле на каторгу.

– На сколько лет?

– Почти четырнадцать.

– Четырнадцать?! А за что так много?

– Мне почти четырнадцать лет, а каторга пожизненная, за убийство. Мы тут все за убийства, в основном.

– Что, не убийцы есть? – ошарашенно ляпаю, что в голову пришло.

– Нету, просто у некоторых, кроме убийств, всякого навалом.

– Что, например, просто?

– Конокрадство, поджоги, грабежи. Ещ насильники были.

– Были?

– Угу. Только кончились, болели сильно, каждый день.

– А ты?

– Я только за убийство.

– Хм. Зак, а если я у тебя немного задержусь?

– До утра?

– До смерти.

– Не знаю, я днм не сплю, бьют. Ты ночами прилетай, будем болтать о том, о см.

– За что бьют?

– За то, что мелкий. Кормят сухарями с плесенью, я на оправку не успел и обдристался в трюме, отпинали и прозвали дристуном.

– Почему не успел?

– Из-за сухарей, ещ меня от трапа оттолкнули, три раза.

– От какого трапа?

– Вон там люк открывают и вервку сбрасывают на полчаса.

– А трап?

– Вервка с узлами и есть трап.

– А если не сможешь залезть?

– Тогда жди, пока, кто на палубу пробился, парашу поднимут, потом в очереди стой, терпи. Не вытерпишь – обдрищешься в трюме, отпинают. И так пока не забьют, а когда забьют, на той же вервке вытащат и выбросят в море. Вс, улетай, скоро утро, ссать охота!

– Зак, я на денек останусь. Лады?

– Нравится, когда бьют?

– Не нравится, потому останусь.

В башке взревели баззеры боевой тревоги. Зак внутренне сжался, набираясь отчаянья и готовясь к броску. Только фигли готовиться? На ледяной решимости сталкера проверил моторику, ощутил каждый мускул. Ноги коленями к груди и резко вперд. Лгкое тело пацана удивительно послушно. Когда ноги коснулись пола, трюмный люк приоткрылся.

Длинный прыжок и в кувырок. На выходе из кувырка замечаю, что люк открылся полностью. Сверху хрипло заревело.

Слева и справа нехорошо. Один на низком старте, второй уже замахнулся.

Присесть, уходя от удара и открытой ладонью первому в лоб.

Поваляйся в гамаке, рано еще вставать. Над головой пролетел кулак. Теперь моя очередь. Локтем с разворота в солнышко. Удачно.

Задержался я с ними. Сзади уже подбегают. Уклон и передняя подножка. Здорово грохнулся! Однако, у нас дела, поссать-таки надо. Прыгаю вперд, снова в кувырок и на трап. Страдальцы на полу народ задержали, но несильно. Запнулись об тушки, но успели. Шустрые.

Самому шустрому приз – подъмом ступни в нос уже с вервки. Быстро поднимаюсь наверх.

– Куда теперь, Зак?

– Вон клюзы в фальшборте, – ответил Зак, перестав визжать. Он вс время утренней зарядки визжал от страха.

– Уоу, здорово!

– Не от страха, значит, – думаю, замерев в нирване у клюза. Сзади бежит народ и чего-то орт по-английски. Странно, Зака я понимаю, а тут не в зуб ногой. Ещ радовался, что английский за ночь выучил. Фигушки.

– Зак, чего они?

– Опять отпинают. – Зак обреченно.

– На палубе? А вертухаи?

– А им за счастье, когда кого-нибудь из нас бьют.

Блин, толпой точно забьют. Сваливать надо, да и помыться не мешает. Разбегаюсь и прыгаю в море. Вдогонку снова кто-то хрипло орт.

– Чего ему, малыш? – спрашиваю у Закари в полте.

– Куда ты, дурак? Акулы! – уже под водой Захар голосит на весь мозг. Акулы и прохладная вода – это неприятно. Пусть лучше изобьют.

– Вон спасательный конец, к нему давай! – вопит в башке Зак. Стежками быстренько гребу к веревке. Теперь нырнуть и, используя силу

Архимеда и собственные… гм, не понять чьи, конечности выпрыгнуть из воды почти по пояс. Хватаюсь за конец и, подтянувшись, поджимаю ноги. Под самой задницей прошл большой треугольный плавник. Фу-у! Полез на палубу по-альпинистски. Хорошо, что борт невысокий, и пеньковая вервка не скользит в мокрых руках. Залез. А дядька в смешном наряде надрывается!

– Зак, ну что ему опять?

– Ты это… полетай пока где-нибудь, я тут сам, – решает Захар.

Ага, полетай. А как? Может, представить, что уснул? Или в игре передал управление искину, а сам пошл чайку заварить? Попробуем…

Ну, кино! Как страшный сон. Речь стала понятной. Тело ощущается, но не слушается. Во, бля!

– Ты что, оглох, ублюдок?

– Никак нет, сэр боцман, сэр

– Зачем в море сиганул?

– Помыться, сэр боцман, сэр.

– Хм. Иди за мной. Кэп хочет на тебя посмотреть. Вот --! Картинка двинулась. Тело идт само.

– Сэр капитан, сэр. Вот этот вот…

– Зачем прыгнул за борт?

– Говорит, что хотел помыться, сэр капитан, сэр.

– Ха-ха-ха! Ну, раз ты так любишь чистоту, останешься на палубе чистить клюзы.

– Слушаюсь, сэр капитан, сэр, – звонким голосом восторженно орт Зак -У тебя звонкий голос. Спой что-нибудь.

Зак запел «Правь, Британия, морями». Выслушали благосклонно, у парня есть слух.