Дурак космического масштаба

– Андроида ты похоронил, – выдавил генерал, сквозь зубы. – Мы его долго готовили, красавчика, а тут вдруг случай подвернулся.

– А зачем ты мне тогда отдал дневник? – спросил я о том, к чему мои мысли уже несколько раз сами собой сползали сегодня.

– Какой дневник? – удивился Дьюп.

– Тетрадь, которую ты оставил в сейфе, – огрызнулся Мерис, помрачнев еще больше. – Я думал, он догадается, когда дочитает. Поймет, что ты уехал совсем в другое место, а не в то, куда мы тебя тут «отправили». Я же не предполагал, что он такой тупой.

– Я не дочитал, – сказал я. – Мне все время мешало что-то. Возможно, дневники, действительно, нельзя читать при живых… Колин, я должен вернуть тебе тетрадь.

– Пусть остается у тебя, – покачал головой Дьюп. – Положи в сейф. Рано или поздно этот мир все равно от меня избавится. А если мне нужно будет что-то сказать, я просто начну новую. Виллим, обними Анджея, и чтобы я больше об этой истории не слышал. Мы сделали то, что сделали. Были бы другими, сделали бы иначе. Ну?

Мерис встал первым. Дьюп был его непосредственным начальником, а генерал так и не научился не подчиняться приказам. Но и я отчего-то больше не мог на него злиться.

От Мериса пахло застарелым табачным дымом, он оказался даже более худощавым, чем выглядел – под кителем прощупывалась основательная защита. Кости и провода…

– Как я понял, на какое-то время Колин остается «лордом Михалом», – вернул нас на землю инспектор Джастин. – На какое?

– Пока у отца борода не отрастет. Я бы не хотел закончить жизнь «лордом», – усмехнулся Дьюп. И кивнул нам обоим: «Сели и забыли». – Я был вынужден лишить его этого сокровища, чтобы он так в глаза не бросался. Надеюсь, постепенно и в голове у него прояснится. Пока отец опасности для нас не представляет. Твой человек, Анджей, сделал с ним что-то, чего я не понимаю, каким-то образом «разрядил» на себя. Он живой?

Я кивнул.

– Хорошо, – подвел итог Адам Джастин. – Значит, дальнейшую линию поведения мы обсудим, когда корабли Локьё отойдут к прежним рубежам. Тогда каждый из нас, я полагаю, определится с мнением, какие дыры нужно затыкать здесь и куда двигаться дальше. Виллим, твоей вселенской скорби отвожу два дня. Девушку надо лечить, а не впадать в коллективную кому. Нас много, что-нибудь да придумаем.

Комкрыла поднялся с явным облегчением:

– В следующий раз жду всех у себя.

– Годится, – кивнул инспектор.

Мерис тоже встал. Не знаю, улучшилось ли у него настроение, но взгляд, кажется, стал более осмысленным. Я тоже считал, что прежде, чем хоронить Влану, нужно сначала подумать головой и поработать руками.

Мы прощались в дверях. Они уходили, а я оставался.

– Я тоже останусь, – сказал Дьюп. – Нам с Анджеем нужно поговорить.

– А спать тебе не нужно? – Инспектор Джастин обернулся в дверях.

– Нам нужно поговорить, – повторил Дьюп тоном, не допускающим возражений, и сердце у меня остановилось.

– Хорошо, – я сел на освободившуюся кушетку и взял Влану за руку.

Колин закрыл дверь. Похоже, история повторялась. Как там? Первый раз, как трагедия, второй – как фарс? Только бы не свихнуться уже ото всех этих «фарсов»…

Дьюп молчал, но я молчать уже не мог.

– Ты хочешь сказать, что тебе опять нужно нестись куда-то сломя голову? – спросил я тихо, стараясь не выпускать эмоции из грудной клетки, где они метались и прыгали на ребра, как на решетку. – Прямо сейчас?

– Прости меня, – сказал Дьюп. – Я не должен был так поступать. Ты сам имел право выбрать, лететь со мной или остаться.

Я смотрел и не понимал, что он хочет этим сказать.

– Я поступил, как…

Взгляд Дьюпа был тяжелым, но спокойным. Нет, похоже, на этот раз мой друг никуда не собирался. Надолго ли? – Что в нашей профессии бывает долгим? – повел он плечами.

– Колин, я не хочу больше воевать. Я устал. Я не могу!.. – и замолчал. Разве можно так орать, когда рядом Вланка.

– Понимаю, – сказал он. – Я тоже иногда не могу. Но я умею воевать. И ты умеешь. Так или иначе, но с войной в этой части сектора мы справились. Хочешь сказать, что сможешь сидеть на планете, читая в сети, как попусту гибнут те, кто не умеет?

Я покачал головой.

– Значит – это пройдет. Не до конца, но…

Я кивнул через силу.

– Я найду эйнитов, – пообещал Дьюп. – Лучше них в этом никто не разбирается. Ее мозг реагирует, просто мы с тобой ничего не умеем.

– Ты писал, что… Я прочел это, извини. Что у тебя тоже мог быть ребенок?

– Мог. Чем черт не шутит. Вот заодно и узнаю.

– Слушай, а что такое, в конце концов, этот «черт»?

– Черт? – Дьюп задумался. – Скорее всего, какое-то земное божество. Очень древнее. Время от времени люди меняют богов и превращают имена старых в ругательства. Вот и черт, наверное, такой полузабытый бог. Мы очень многое забываем, Анджей. Так много, что сразу и не поймешь, «какие раны скрывает снег. Но весна рано или поздно приходит. И… – он улыбнулся. – Мы – вспоминаем».

Смешно, но этот отрывок из старинной экзотианской баллады я тоже помнил.