Дурь как Мана. Путь Наркомана

– Серенький, ты уже ни черта не Серенький, ты уже полноценный Серый. И настало время в твоей жизни, когда она начнёт бросать серьёзные тумаки. Гораздо серьёзнее, чем тот, что тебе в глаз прилетел. У нас и так условия такие себе, сам видишь, но это не причина спускаться ещё глубже и не оправдание для этого. На меня никогда не смотри. Я так живу, потому что мне нравится так жить, но я понимаю, что для нормальных людей – это хрень полная, и тебе бы я такой жизни не желал. Это значит, что ты такой же упадочный, как я. А это же не так, ты гораздо лучше. В общем, Малой, иди отдохни, остынь, подумай обо всём, а потом нормально обсудим.

Он всё такой же дёрганный, но уже с заметно меньшей частотой, потопал к себе в комнату. Надо же, послушался. То ли тон непривычный испугал ли его, то или ещё что-то. Так или иначе, у меня пока что вышло его грузануть. Так мозги и вправляются. Отрицание, распятие, торг, принятие и прочая хрень.

А теперь пойду-ка я отыщу Доцыка.

Хотел сначала каким-нибудь тригексиком закинуться на всякий, а потом думаю – что я, на трезвую без интерфейса не справлюсь? Щеглы же. Ну и что, что один из них Домысла братишка. Похер как-то. За будущее своего братика готов рвать любого. Себя в первую очередь.

Долго искать не пришлось. Они, как обычно, в парке на спортплощадке ошивались. Парнишек пятеро. Смотрю, действительно у них лапы, перчатки валяются. Не соврал видать малой.

– Доцык! – окликнул я его.

Они все тормознули вату катать, и Доцык ко мне подтянулся. Подозревающий неспокойное, но пыжится, строит из себя кого-то. С брата пример берёт.

– Здорова, Бостон, – одну руку подал вместо двух.

Ну щас попляшешь у меня сопляк.

– Боксуетесь? – спрашиваю я невинно.

Я вот прямо олицетворение невинности был в тот момент, и наверное это меня и выдало.

– А чего? Нельзя? – дерзить сразу начал щенок.

На брата надеется. Знает, что тот впряжётся в любом случае. Тот наверняка и стропалит его дома, чтобы пёр на всех. Но я – не все.

– Чего грубишь, Доцык?

Ну он сразу немного потух. Понял, что я действительно пока ничего особо-то и не сказал.

– Не грублю я, – сказал всё же.

– Ну-ну. Короче, я чего пришёл. Серого я под замок посадил. Пусть учится сидит, ему ещё жизнь строить. И вы его не тяните и забудьте вообще про него.

– Ты что, босс его что ли? – Доцык ухмыляется.

Блять, стоит шпингалет передо мной, которого я с щелбана уберу и пыжится. Хохма просто.

– Или это он сам отшиться захотел и тебя послал? – продолжает. – Отхватил сегодня и к брату побежал. Как тёлка!

Я его за грудки и к себе. Он вырывается, но держу крепко. А дружки там побросали всё и подбежали к нам. Я как зыркну на них, и они тормознули. Действительно, что им делать? Толпой меня забить? Так я психический, могу и ночью подстеречь, и они это знают. Да и слух потом пойдёт, что Домысла братишки беспредельщики – сладко им не будет. Один из них нашёл выход.

– Нормально всё, Доцык? – типа перекладывает ответственность. Хитро так.

– Нормально, – хорохорится этот шкет – Чего этот нарк мне сделает?

Ну тут я не выдержал. Курю я для себя, а не для того, чтобы мне каждый щегол, пусть и Домысла братишка, тыкал этим.

Я его убрал подсечкой и в пыль лицом уронил. За ухо взял и выкрутил. Но всё очень бережно, аккуратно, по-отцовски так.

– Слушай сюда, щеняра! Второй раз повторять не буду. Ещё раз вякнешь что-то в мой адрес или к малому моему подойдёшь – я тебе что-нибудь весёлое устрою. А НУ ОТОШЛИ!

Последнее я рыкнул на щеглов, подтянувшихся после того, как эта мелкая потасовка началась.

– Пошёл ты! – дрожащим голосом говорит Доцык. – Тебя Домысел порешает за меня! Понял? Порешает!

– А сам не такой крутой уже? К брату, как тёлка, побежишь?

– Пошёл ты! Ты старше, так что не западло! А вот Серый чёрт!

Ну а дальше я переборщил, но меня понять можно. Не буду я терпеть, когда моего родного братика при мне нехорошими словами обзывают. Я ему к-а-а-ак выкручу ухо. Хрящ сломался, и кожа лопнула у меня под пальцами. Доцык заорал благим матом со слезами сразу. Крик магическим образом подействовал на его друзей. Половина машинально отшагнули назад, а половина подпрыгнули вперёд и вверх. Бей или беги во всей красе. Похлопаем же нашим экспонатам! Один из шкетов всё-таки осмелился и продолжил бег. Я отпустил Доцыка, шагнул ему навстречу и аккуратно ткнул того в солнышко. Мелкаш охнул и загнулся.

– Стоять! – говорю остальным.

Я к этому моменту понимаю, что зашёл уже туда, где от мщения Домысла мне не укрыться, но и бить всех этих мелких казалось как-то низко. Надо уйти, пока не решились кинуться, и мне не пришлось избивать детей.

– Твой брат знает мой номер, – почти даже без вызова, да вообще почти без эмоций говорю лежащему Доцыку, что находится в пыли со слезящимися глазами, и ухожу.