Дунай

Осознавая хаотическую избыточность реальности, инженер Невекловский взвешивает, рассматривает, сопоставляет, связывает между собой, обобщает все изложенные классификационные гипотезы, хотя, с его точки зрения, то есть с точки зрения судоходства, «верхним течением Дуная» логично считать 659 километров, разделяющих место впадения Иллера и Вену. С 1910 по 1963 год, когда он перешёл в мир иной, Невекловский, занимавший с 1908 года пост руководителя речных работ в Линце и до 1925 года являвшийся «начальником Дуная» между Пухенау и Маутхаузеном, опубликовал в научных журналах свыше ста пятидесяти работ по этой теме, к которым следует прибавить лекции, выставки, статьи, появившиеся в других изданиях, и докторскую диссертацию; с 1952 по 1964 год (то есть через год после его смерти) в свет вышли три тома, памятник его жизни.

В этих трех томах есть все: история навигации с доримской до современной эпохи, маршруты и разновидности судов, лодок и пароходов, винтов и флоров, деталей и снаряжения лодок, их менявшиеся в веках и от региона к региону названия, характеристики различных притоков и их отличия, омуты и отмели, бесчисленные модели паромов и переправ, достоинства и недостатки различного типа древесины, используемой в судостроении; караваны судов, броды и переходы, лесосплав, обычаи лодочников и состав их команд, суеверия и речные саги, право взыскивать сборы, путешествия монархов и их посланников, стихи, песни, драмы и романы, рожденные речными водами.

Для Невекловского Obere Donau — универсальный Дунай, мир и одновременно его карта, все, включающее самое себя. Поскольку легче путешествовать по жизни, неся в кармане целый мир, инженер, заботясь о практических потребностях вечно спешащих путешественников, не забыл сжать три тома до тоненькой, но содержащей основные сведения книжицы объемом пятьдесят девять страниц, которую можно носить с собой. Инженер разделил, расклассифицировал, схематизировал, подразделил свою энциклопедию на главы и параграфы, сопроводил текст приложениями, указателями, иллюстрациями, географическими таблицами. Появившийся на свет в 1882 году, инженер питал страсть ко всеобщности, находился в плену у демона систематизации, правившего выдающимися философскими течениями XIX века; он был достойным эпигоном Гегеля и Клаузевица, он знал, что мир существует для того, чтобы быть упорядоченным, чтобы мысль связала воедино его разрозненные части. Сдавая в печать свое «всеобъемлющее изложение», инженер признается, что видит в этом «исполнение обязанности, возложенной на него судьбой».

Всякая всеобщность, в том числе гегелевская, — утверждал с проницательностью фанатика Кьеркегор, — смешит богов. Бывали столетия и культуры, в которых даже гениальная способность к спекулятивным рассуждениям, рождающая претензию разложить все по полочкам, вызывала лишь смех. Отдельные страницы Фомы Аквинского или Гегеля, как и Хайдеггера, не могут не вызвать улыбки. Комичность не умаляет величия Гегеля или Хайдеггера; всякая по- настоящему великая мысль стремится к всеобщности, и это стремление в своем величии включает и карикатуру, и самопародию.

Докторская диссертация и прибавившиеся к ней три тома представляют собой триумф достигшего всеобщности Невекловского: так бывает, когда неупорядоченность мира складывается в книгу и делится на категории. Невекловский придумывает как можно больше категорий, укрощает явления и выстраивает их в ряды, при этом он чрезвычайно внимателен к мельчайшим значимым деталям, к единичности неповторимого. В его трактате сказано о перемене погоды, о ветре, о неожиданных происшествиях, перечисляются несчастные случаи (приводящие или не приводящие к смерти), которые могут произойти на борту корабля, говорится о самоубийствах и об убийствах, о речных божествах, о бюстах 132 капитанов судов в Ульме и о посвященных каждому из них стихах; он описывает портреты святых покровителей мостов, сообщает, какое наказание предусмотрено для кока, если он пересолит суп, перечисляет имена лодочников, которые также держали трактиры, и места, где эти трактиры находились.