Думер

Вот только что теперь? Дожидаться Григория? А зачем? У него своя группа, с ней он, вероятно, и продолжит проводить время. Или с фанатками — за время концерта лифчиков на сцену прилетело немало, да и сейчас самые ярые фанатки надеялись выцепить музыкантов, когда они выйдут с черного входа.

А я не буду. Не только потому, что Григорий не был мне ни другом, ни даже знакомым. А потому что его дела меня не касаются, как мои не касаются его. Концерт выдался на славу, но напрашиваться в друзья — не в моих правилах. Если бы аристократ захотел, сам бы меня нашел и поговорил.

Так я размышлял, стоя возле телефонной будки. Сейчас в ней страстно целовались парень с девушкой, на время забыв, что стекла их просвечивают. У меня же в голове витали совсем другие воспоминания, и по телу пробежал холодок. Будто стоит мне войти в будку, попробовать набрать номер Елены — и все повторится. Снова зазвонит загадочный Атлас, снова улицу заполнят немые санитары.

Да нет, бред какой-то. Это просто после концерта голова совсем не соображает, а день выдался очень уж насыщенным. Влюбленная парочка не торопилась выходить, стекла уже начали покрываться паром. Тем смешнее было видеть, как они вздрогнули, как телефон зазвонил. Сам.

Вздрогнул и я.

И решил, что на сегодня приключений достаточно. Может, это всего лишь совпадение — парочка так страстно вертелась в будке, что ненароком могли что-нибудь задеть, вот телефон и зазвонил. Или это я так себя успокаиваю? Или всё это — результат моего помутнённого сознания?

Проверять не стал. Неподалеку как раз припарковалась желтая машина с табличкой такси. Достал адрес конспиративной квартиры, спросил у таксиста, за сколько довезет.

— Район какой?

— А я и не знаю, — ответил я. — Ни разу там не был.

— П-ф-ф… — вздохнул таксист и сунул руку в машину, вытащил из бардачка какой-то справочник. — А, Петроградка. Ну за сто довезу.

— За сто, — проговорил я, выгребая из кармана все, что мне оставила Елена. Нет, ста тут и близко не было. Несколько «юбилейных» десятирублевых, остальные по пять.

— Ну что, едем? — нетерпеливо спросил таксист, потрясывая в руке ключи.

— Не хватает.

— Ну на нет и суда нет, — пожал плечами он.

— Жетоны телефонные может сойдут? — спросил я и показал четыре оставшихся жетона.

— Мало, — покачал головой он. — Че мне туда-сюда мотаться!

Помолчав, он все-таки раздраженно выгреб у меня из рук все деньги и жетоны и сказал:

— Еще народ подтяни, кому по пути. Вместе дешевле будет.

Я недобро на него посмотрел. Он, по сути, забрал мои скромные пожитки, но везти пока никуда не собирался. Сейчас отойду, вот и дернет отсюда. Впрочем, куда меня опять заносит? Это всего лишь таксист. Жадный, ворчливый, но все-таки таксист.

Вернулся ко входу в «Молоко», бросил в толпу:

— Народ, кому-нибудь в сторону Петроградки надо? Такси пустое.

Сперва никто не ответил, потом из толпы выделилось четверо ребят. Два парня и две девушки, если точнее. Сказали, что сейчас сядут, что я и передал таксисту. Потом мы еще десять минут ждали, пока ребята распрощаются со своими друзьями, которые пока никуда уезжать не торопились. Каждый обнимался с каждым, махали руками, потом снова обнимались, словно никогда больше не увидятся. В итоге все-таки сели. Самый крупный уселся спереди, мы вчетвером сзади: одна девушка села рядом со мной, вторая устроилась на коленях у своего кавалера.

Тронулись.

Таксист включил магнитолу, по радио бубнили новости или что-то в таком духе.

— Дядь, вруби че повеселее! — крикнул ему кавалер.

Тот переключил волну, и из колонок заурчал «Ветер перемен» группы «Скорпионс». Засвистел, если точнее.

I follow the Moskva
Down to Gorky Park listening to the wind of change
An August summer night,
Soldiers passing by listening to the wind of change[6]

В окнах проносился ночной Петербург, мерцающий неоновыми вывесками и фонарями. И как-то песня удачно легла под настроение, хоть в ней и пелось о Москве. Ветер перемен… да. Что-то такое, еще не до конца уловимое, но осязаемое в окружающем меня мире я чувствовал. Стык эпох. Я знаю примерное будущее, которое ждет этот мир лет через двадцать — в этом «будущем», пусть без магии и имперскости, я прожил всю свою жизнь. Но вот сейчас, здесь и сейчас, еще бурлит, что называется, «прошлый век». Но кирпичик уже заложен, прогресс неотвратим, и чем дальше, тем быстрее вместе с прогрессом меняется и все остальное. Люди этого еще не знают, но предчувствуют, и «Ветер перемен» как ни что другое это подчеркивал.

Я знал ее наизусть — еще когда сестра жила с нами, гоняла «Скорпионс» целыми днями. А вот как, интересно, конкретно эту песню придумали в этом мире? Она ведь, насколько я помню, символизирует закат СССР и холодной войны. В нашем реальности. В этой — загадка. Очередная.

К середине песни мы напевали ее уже всей компанией, один только таксист лишь ухмылялся и усмехался, но подпевать не хотел. Так и доехали.

Меня высадили первым.