Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Относительно духовности в истории церкви основным источником информации до сих пор остается Dictionnaire de Spirituality (1932–1995). Все ‘доктринальные’ статьи следуют одному и тому же формату: Библия (Ветхий и Новый Заветы) и история (патристика, Средневековье, современность). Значительная богословская новизна присуща Nuevo Dizionario di Spiritualita (1979). Новые словари как по живой, так и по изучаемой (уже превратившейся в исторический материал) духовности — это The New Dictionary of Catholic Spirituality (1993) and The New SCM Dictionary of Christian Spirituality (2005).

Lexicon fur Theobgie und Kirche поможет нам глубже рассмотреть междисциплинарное положение духовности внутри богословия. В Register¹¹ мы видим, какое место занимают мистицизм и религиозность¹², а, кроме того, — какое место занимает духовность в систематике богословия¹³.

Дисциплина «богословие-духовность» хорошо снабжена высокоуровневыми словарями и справочниками, благодаря трудам ученых по подготовке: основного словарного уровня. Настоящего междисциплинарного подхода к созданию словарей духовности мы пока еще ожидаем.

Вещи

Любая духовность глубоко переплетена с ‘миром’ в феноменологическом смысле этого слова: с телом, одеждой, пищей, домом, собственностью, местоположением, домостроительством (oikonomy), окружающей средой, природой.

В посвященных духовности журналах последних десятилетий важность этого измерения все более возрастает. Приведем лишь некоторые названия:

Embodiment [11] (The Way 1995)

Inhabitable places [12] (La vie spirituelle 1980)

The earth* (La vie spirituelle 1994)

I have to work — you too?** (Speling 1979)

The world of work*** (La vie spirituelle 1998)

Assessing property at its true value**** (Speling 1987)

The spirit of money***** (Speling 1976).

Эти названия указывают на интерес к темам, относящимся к материальной культуре. The New Dictionary of Christian Spirituality расположил статьи, связанные с этой сферой, систематическим образом: тело, пища, одежда и т. д.

Между тем в разных странах было проведено систематическое исследование этого измерения так называемой «повседневной духовности»^[13]. Некоторые из этих исследований определяют теоретическую систему отсчета, ставя своей целью понять этот сдвиг в перспективе: после веков негативного отношения к ‘миру’ развивается явно позитивное отношение^[14]. На эту фундаментальную точку зрению сильно повлияло духовное богословие Карла Ранера^[15]. Внесли свой вклад в это мировосприятие и работы Мишеля де Сер- то^[16]. Еврейская точка зрения интересно представлена книгой Эммануэля Левинаса Тотальность и бесконечность. Во второй части своего главного труда он описывает материальную культуру как интериорность: обитание, как воплощение бытия в доме с собой в наслаждении, образует центр, из перспективы которого развертываются труд, обладание, близость, гостеприимность и созерцательность^[17].

Искусство

Красота и искусство имеют свое место в духовном богословии от Климента Александрийского и Августина до Ганса Урса фон Бальтазара и Павла

Евдокимова. Вся сотворенная красота отражает Божественное и причастна Ему как истинной красоте и источнику всякой красоты^[18].

Но эти великолепные размышления о духовном богословии, в общем и целом больше сосредоточенные на красоте как transcendentale* ^[19], часто запаздывали за реальной практикой благочестия духовных людей с ее многообразными акцентами. Одни традиции предпочитали стиль строгой красоты и простоты формы (например, цистерцианское зодчество), другие — избыток экспрессии (например, барокко и оратории Генделя). На практике духовные люди извлекали обильную пользу из различных искусств (музыки, архитектуры, скульптуры, иконописи, танца, драмы), в то время как духовные богословы больше сосредоточивались на интеллектуальной и ‘духовной’ красоте, а искусство занимало менее высокое место на шкале восхождения. Кроме того, эти ученые рефлексии обращали сравнительно небольшое внимание на искусство и мастерство. С более платонической точки зрения подобное неравенство вполне понятно: искусство может быть соблазном вследствие своей «чувственной» привлекательности, в представлении реальности оно не ‘истинно’, оно чересчур вовлекается в эмоции и зачастую служит ‘развлечением’.

Тем не менее, красота, искусство и фантазия по-прежнему играют большую роль в религиозном опыте и в духовной практике. Нужна духовная герменевтика, чтобы понять эту неодолимую практику и это — номинально — светское искусство, освободившееся от религиозно-культурного «засилия». Нужна духовная герменевтика искусства — более позитивно воспринимающая тело и чувства и открытая дыханию искусства, — герменевтика, понимающая, как эстетическое выражение — например, музыка, цветовой переход, свет и узор рисунка — могут передавать ощущение божественной реальности, как искусство может быть опосредованием в божественно-человеческом преображении^[20].

Тексты