Духи рваной земли

– No sofocarse.

(Она не знала, как сказать по-испански «приятно познакомиться», но знала, как будет «не души».)

– Прости. – Сидевший на дальнем краю кровати Кокос склонил свою бугорчатую голову и уставился на безобразные пальцы ног, похожие на корнеплоды, распределенные на две группы по пять штук.

Тяжелое лицо горело раскаянием, и женщина углядела в нем возможность для себя.

– Расскажу большому jefe[24], что ты душил меня. (Мертвая шлюха ценилась здесь даже меньше, чем сдохший койот, и потому удушение считалось запретным увлечением.)

Бугорчатая голова повернулась к женщине.

– Это вышло случайно. – Корнеплоды в сандалиях задергались. – Я ж извинился. – Он с усилием сглотнул. – Не говори Грису.

– Если я скажу, что ты душил меня, Грис не пустит тебя на большую фиесту. И никакой gringa madre ты больше не получишь.

Призвав все доступные мыслительные способности, Кокос сосредоточился на поиске выхода из затруднительного положения.

– Я только играл. Я никогда не обидел бы gringa madre всерьез… только играл.

– Сделаешь для меня кое-что, и я не стану жаловаться на тебя Грису.

– Чего ты хочешь? – спросил Кокос. – Убежать отсюда помогать не стану.

– Мне нужно кое-что узнать. Жив ли еще кое-кто.

– Кто?

– Светловолосая женщина, что привезли со мной.

– Как ее зовут?

– Иветта.

– ¿Ella es tu hermanita?[25]

– Да, – ответила Долорес. – Она моя младшая сестра.

Глава 6. Предприятия опасные и безопасные

Надев желтый верховой костюм, Натаниэль Стромлер направился на своей буланой[26] кобыле по центральной улице Лизвилля в направлении кузницы, где ему предстояло встретиться с будущими нанимателями. Небесный свод был выстелен серыми облаками, рассеивавшими солнечные лучи и погружавшими все вокруг в унылую неопределенность – никто не взялся бы определить время дня. Под тусклым светом ни джентльмен, ни его лошадь не отбрасывали теней.

Скользя по пепельно-серому небу, на улицу опускалось распятие, лишь слегка выделявшееся на безрадостном, чуть более светлом фоне. Приглядевшись, Натаниэль, пока еще не мастер определять пернатых, решил, что это ястреб.

От шеи птицы тянулась тонкая черная линия. Крылатое существо беззвучно низринулось с небес и шлепнулось посередине улицы. К упавшему ястребу тут же подошел, подволакивая ногу, невысокий смуглокожий мужчина с седеющими волосами до плеч, в одежде из синей саржи[27] и со странного вида луком.

Натаниэль уже приблизился к лучнику, когда из ближайшей лавки появился и похлопал в ладоши третий участник сцены, дородный мужчина в зеленом костюме и с полумесяцем белых волос, огибающим гладкую в остальном голову.

– Пользоваться этой штукой ты определенно умеешь, – с энтузиазмом заметил он. – А мне с ней поиграть можно?

Лучник, индеец лет пятидесяти, молча покачал головой. Потом повесил свой чудно́й лук на обнаженное левое плечо и опустился на колено возле мертвой птицы.

– Собираешься приготовить ястребиное рагу? Или, может, ястребиное тако?[28] – осведомился толстячок и на секунды задумался. – Ястреба в вине?

– Я съем его глаза и мозг.

Натужная улыбка не смогла скрыть заметавшегося в глазах лавочника беспокойства.

Туземец выдернул стрелу, сунул ее в колчан на спине и взял птицу за когти. Голова ястреба свесилась, из раны на шее на землю падали багровые капли крови. Не говоря больше ни слова, лучник вместе с трофеем свернул в ближайший переулок.

Натаниэль взглянул на кровавые бусинки, сверкавшие в пыли красным жемчугом, вытер со лба остывший пот и постарался не думать о невесте, плачущей в одиночестве в детской дома Футменов.

Продолжая путь на восток, джентльмен миновал «Свечную Хардинга», «Карманные часы и антиквариат», «Магазин платья мадам Гертруды», «Лечебные жидкости и порошки», «Пекарские товары», «Лизвилльскую мясную лавку» и «Торгуем оружием». Вездесущая пыль изгонялась с крылечек посвистывающими густыми метлами.

Натаниэль приблизился к пестрому сборищу, центром которого был большой фургон с потрепанным зеленым тентом и заплатами из пары желтых подштанников. Два высоких, под шесть футов[29], парня с волнистыми каштановыми волосами и в еще сырых одеждах стелили одеяла на голые спины лошадей, стоявших на привязи у кузницы. Еще четыре одеяла висели на перекладине, и толстенький седоволосый негр в красно-коричневом костюме выбивал их с помощью огне-упорной трости.

Натаниэлю тут же пришло в голову, что люди эти бедны, и четыреста пятьдесят долларов для них – огромные деньги. Он мягко потянул поводья, буланая кобыла сбавила шаг.

Негр выбивал одеяла, братья продолжали возиться с попонами. Тут старший, не прерывая занятия, сместился, оказавшись по другую сторону от лошади и скрывшись от Натаниэля, и его правое плечо приподнялось. Младший, чьи покрасневшие глаза выдавали то ли лихорадку, то ли жуткое похмелье, прислонился к другому коню и потел. Негр исчез.

Решив, что старший укрылся за мустангом, чтобы достать оружие, Натаниэль остановился.

– Утро доброе.

Старший, взяв на заметку бедра и чемодан джентльмена, молча кивнул.