Дух мщения

«Просвещение Молеха» был быстрым кораблем. Быстрейшим во флоте, как любил хвастать его командир. Капитан Аргаун пользовался малейшим поводом, чтобы превозносить достоинства своего корабля — эсминца типа «Кобра» с двигателями, которые лишь тридцать лет назад прошли капитальный ремонт, и с вышколенным экипажем.

И что более важно, «Просвещение Молеха» успел вкусить крови, чего нельзя было сказать о большинстве звездолетов боевого флота Молеха.

Капитан Аргаун сражался с налетчиками-ксеносами и с орудовавшими годами предприимчивыми пиратскими катерами из астероидного пояса в центре системы. В нем грамотно сочетались агрессивность и профессионализм.

И что самое главное, ему везло.

— Как они смотрятся, мистер Кайру? — спросил Аргаун, откинувшись на своем капитанском троне и отстукивая на встроенном инфопланшете обновленные командные замечания. Позади него младший рядовой состав выдирал из лязгающих самописцев свитки с приказами и бежал их исполнять.

— Никаких изменений поведения, скорости или строя, капитан, — отозвался лейтенант Кайру со своего места над бригадами боевых ауспиков. — Крупные силы в авангарде, по меньшей мере, семь кораблей. Остальная часть флота следует расширяющимся фронтом позади, за ними — грузовые транспорты и челноки с титанами. Похоже на развертывание окружения планеты.

Аргаун заворчал и поднял взгляд на обзорную панель — сплющенный, окантованный сталью эллипс, куда загружали позиционную информацию многоуровневые ряды встроенных сервиторов.

— Стало быть, стандартная тактика легионов, — произнес он практически с разочарованием. — Я ожидал от магистра войны большего.

Обзорную панель заполнила вращающаяся сфера пространства атаки, освещенная опознавательными значками и проматывающимися потоками данных. Некоторым капитанам нравилось видеть открытый космос, но Аргауну подобное всегда представлялось совершенно бессмысленным. Учитывая дистанции в пустотной войне, самое большее, что мог увидеть капитан, да и то если повезет, — это мерцающие точки света, исчезающие сразу после появления.

Он увеличил проекцию поля боя. Руны-сигнификаторы определили большинство кораблей приближающегося флота.

Гвардия Смерти и Сыны Хоруса.

Ни тот, ни другой легионы не отличались изяществом. Оба были знамениты свирепостью. Именно на последнем качестве и строилась провоцирующая стратегия адмирала Бритона.

«Просвещение» возглавляло быстроходную флотилию из шести скоростных ударных кораблей, и их задачей было заманить предателей под зубы орбитальных платформ.

— Вот ты где, — произнес Аргаун, выделяя алый символ, отображающий «Дух мщения», и почувствовал, как по его аугметическому позвоночнику прошла дрожь предвкушения. «Просвещение» и сопровождавшие его корабли находились далеко за пределами досягаемости орбитальных пушек. Они были без прикрытия, однако Аргауна это не тревожило. Он слышал, как Тиана Курион говорила, что легионы в бою подобны богам войны, но это был типичный армейский бред.

В пустоте воинская доблесть не стоила ничего.

Выстрел лэнса или взрыв торпеды с равной легкостью убивал как легионера, так и палубного чернорабочего, а любой капитан, которому хватило бы безалаберности подпустить корабль Космического Десанта на достаточно близкое расстояние, получил для начала абордаж, а после и все остальное, что предполагается получить в подобной ситуации.

— Время до огневого контакта?

— Восемь минут.

— Восемь минут, принято, — произнес Аргаун, открывая канал вокс-связи с остальной частью провоцирующей группы.

— Всем капитанам, мои поздравления, — сказал он. — Начинайте процедуры запуска носовых торпед. Полный охват и доброй охоты.

— Торпеды в пустоте, — произнес Малогарст, наблюдая, как по дисплею плинта поползли голографические залпы.

— Время до столкновения? — спросил Хорус.

— Сэр, вам действительно нужно, чтобы я вам это сообщал?

— Нет, но все равно скажи, — отозвался Хорус. — Они играют свою роль, давай позволим им думать, что и мы играем нашу.

Малогарст кивнул и прикинул время полета вражеских торпед.

— По-моему, девяносто семь минут.

— На самом деле, девяносто пять, — произнес Хорус, складывая пальцы пирамидой и наблюдая за неотвратимо разворачивающейся перед ним битвой.

— Девяносто пять, да, — сказал Малогарст, когда боевые когитаторы подтвердили расчет магистра войны. — Простите меня, сэр, мне долго не приходилось исполнять обязанности на палубе. Я не питаю никакого энтузиазма к этому делу.

Хорус отмахнулся от извинений Малогарста и согласно кивнул.

— Я всегда ненавидел войну в пустоте сильнее, чем все прочие виды боя.

— Тем не менее, как и во всех видах войны, вы в ней преуспели.

— Командующему не следует слишком отстраняться от накатывающихся метаморфоз битвы, — произнес Хорус, как будто Малогарст ничего не говорил. — Я — существо, сотворенное для войны примитивных масштабов, где разменной монетой смерти выступают сила, масса и храбрость.

— Иногда я почти скучаю по этому, — отозвался Малогарст. — Простота открытого поля боя, заряженный болтер в руке и враг, которого нужно убить.

— Все уже давно не так просто, Мал.

— Да и было ли…