Дух литературы

— Да. Именно поэтому я здесь. Обычно к победителям являются духи еды и секса. А меня не вызывали уже… дай бог памяти… лет тридцать, с тех пор как выиграл Паоло Коэльо… Он совершенно не умел писать, но хотел стать популярным. Пришлось сильно потрудиться.

— И что я такого загадал? — спросил Бухарь, тоскливо догадываясь об ответе.

— Ты загадала порвать какую-то грелку. Не знаю, что это значит, но, видимо, это нечто, связанное с литературой. Иначе бы меня здесь не было.

— То есть я мог загадать все, что угодно. Полететь в космос, прожить до ста лет, получить тот же миллиард. А загадал порвать грелку?

Дух развел руками.

— Наши сиюминутные желания зависят от сиюминутных потребностей. Твои потребности на данный момент заключаются в разрывании грелок. Согласись, это гораздо лучше, чем запор.

Бухарь не знал, что на это ответить. С одной стороны — безусловно. С другой стороны — обидно.

Дух с энтузиазмом потер пухлые ладошки.

— Ну-с. Начнем. Сперва я должен понять, что такое грелка и зачем ты хочешь ее порвать.

— Грелка это такой… — уныло начал Бухарь.

— Обожди, — дух зажмурился и поднял руку. — Я сам.

Вокруг его головы возникло мутное сияние. Сперва оно переливалось всеми цветами радуги. Потом вдруг стало черным и в момент схлопнулось.

Дух открыл глаза и озадаченно глянул на Бухаря.

— Мда… Сдается, с Коэльо-то попроще было. Не буду спрашивать, зачем тебе понадобилось тратить время на… э-э… это. В конце концов, не мое дело. Раз есть желание, надо его исполнять. Но у нас есть несколько проблем.

— Каких? — угрюмо пробурчал Бухарь.

— Во-первых ты совершенно не умеешь писать.

— Вообще?

— Абсолютно.

— Хуже Коэльо?

— По сравнению с тобой он мастер бойкого пера и оригинального сюжета. Да что Коэльо. Большинство графо… э-э… начинающих писателей мира — если не гении, то крепкие ремесленники по сравнению с тобой. Ты скорее та обезьяна, которая впервые в истории человечества взяла в руки палку и превратила ее в копалку.

— Спасибо за сравнение.

— Пожалуйста.

— Маме нравится. И приятелям в школе тоже.

— Маме даже твои какахи нравились.

— Значит, ничего не получится? Можно другое желание загадывать?

— Нельзя. И я не сказал, что не получится. Знаешь наверно, если обезьяну посадить за пишущую машинку…

— Да-да. За миллион лет она напечатает «Войну и мир».

— Именно. Но тут возникает вторая проблема. У нас нет миллиона лет. У нас есть три дня. А за три дня тебя даже правилам русского языка не обучить. Так и будешь «жи» и «ши» писать через «ы».

Бухарь хмыкнул.

— Так ты меня обучать собрался? Я-то думал, ты вроде джинна. Дернул волосок из бороды, хоп и готово.

— У меня нет бороды. У меня только щетина. Дергать замучаешься. И да. Я не дарю рыбку. Я предоставляю удочку. Создаю благоприятные условия. Можешь считать меня чем-то вроде коуча. Или тренера. В общем, потрудиться все равно придется.

— Так чего трудиться, если писать не умею, а времени нет?

— Есть третья проблема. Но она же — и решение. Эта проблема может тебе помочь. У тебя куча конкурентов. Если быть точным — девяносто восемь.

— Почему девяносто восемь? Их обычно больше.

Дух отмахнулся.

— Остальные не конкуренты. Они пишут еще хуже тебя. Невероятно, но факт.

— И как же эти девяносто восемь конкурентов могут мне помочь?

Дух хитро прищурился.

— А сама не догадываешься?

Бухарь почесал затылок.

— Они напишут за меня?

Дух вздохнул.

— Лучше бы ты новые мозги пожелала. Нет, дорогая моя. Девяносто восемь конкурентов могут помочь тебе только одним — своим исчезновением. Как говорится, нет человека — нет проблемы.

Бухарь подозрительно посмотрел на толстого мужика в кресле.

— Ты точно дух литературы? А не дух каких-нибудь заказных убийств? Или там геноцида?

— Нет, что ты, — тот даже обиделся. — Духа заказных убийств вообще не существует. А за геноцид отвечает дух окончательного решения вопросов. Не надо никого убивать. Есть более гуманные способы.

Дух, кряхтя, заворочался в кресле, приподнимаясь и хлопая себя по бокам. Наконец, выудил из заднего кармана шорт нечто, похожее на допотопный пистолет с широким раструбом на стволе.

— Что это?

— Это антиграф. Подавитель писательского зуда. Направляешь его на графомана, спускаешь курок, и — пиу! — у того напрочь пропадает желание пачкать бумагу. Даже от мысли тошнить начинает. Действенное средство. Не навсегда, конечно. Через неделю проходит и снова мания появляется.

— И что мне с ним делать? У всех конкурентов зуд подавлять? Они же в разных городах живут. Даже в разных странах.

— О, это никакая не проблема. Дам тебе талмуд-самолет. Доставит куда угодно за секунды в лучшем виде. Много времени и сил не понадобиться. Разве что запыхаешься.

Он бросил на пол маленькую записную книжку.

Книжка раскрылась и мгновенно увеличилась раз в двести, заняв полкомнаты. На пожелтевших страницах виднелись какие-то древние карты с рисунками морских чудищ и корявыми подписями.

— Все координаты уже в талмуде, — сообщил дух. — Достаточно сесть на страницу и сказать «Следующий!»

Бухарь поскреб затылок.

— Ясно. Давай свою пукалку. Пойду графоманов упромысливать.

Дух отстранился.