Дуэт со случайным хором

- Когда в газете цена обозначена дробью, эта дробь всегда представляет из себя часть фунта стерлинга, а не шиллинга.

- Боже мой! И к понедельнику я должен найти эту сумму?

- Да, расчет в понедельник.

- Я не могу этого сделать, Гаррисон. Это невозможно.

- Тогда остается только один выход.

- О, нет, лучше умереть. Я ни за что не сделаюсь банкротом, - ни за что!

Гаррисон громко рассмеялся, но увидев пару серых глаз, с упреком устремленных на него, сделался снова серьезным.

- Однако, вы, кажется, совершеннейший новичок в этих делах, Кросс.

- Я в первый раз в жизни впутался в подобное дело и, даю слово, в последний.

- Все это не так страшно. Когда я говорил об единственно оставшемся выходе, у меня и мысли не было о банкротстве. Все, что вам нужно сделать, это только завтра же утром продать ваши акции и уплатить разницу в цене.

- И я могу это сделать?

- Ну, конечно. Почему же нет?

- Сколько же составит эта разница?

Гаррсион вынул из кармана вечернюю газету.

- Мы главным образом имеем дело с акциями железных дорог, и поэтому я мало знаю о золотопромышленных обществах. Но вот здесь, в газете, мы найдем все цены. Батюшки мои! - Он тихонько свистнул.

- Ну, - проговорил Франк и почувствовал, как маленькая ручка сжала под столом его руку.

- Разница в вашу пользу.

- В мою пользу?

- Да. Слушайте, что я вам прочту: "Биржа началась сегодня при довольно слабом настроении, но заметно оживилась в течение дня и закончилась очень твердо при общем повышении цен. Особенно повысились цены на акции Австралийских Обществ. Из них Эльдорадо за день поднялись на пять восьмых, благодаря телеграмме о том, что рудники снова приведены в полный порядок". Кросс, поздравляю вас!

- Я в самом деле могу продать их дороже, чем сам купил?

- Ну, конечно. У вас их двести штук, и вы наживете по десяти шиллингов на каждой.

- Мод, подай сюда, пожалуйста, виски и содовой воды. Вы должны выпить со мной, Гаррисон. Да ведь это же целых сто фунтов стерлингов!

- И даже больше.

- И мне не придется уплатить ни пенса?

- Решительно ничего.

- Когда открывается завтра биржа?

- В одиннадцать часов.

- Будьте там в одиннадцать часов, Гаррисон, и немедленно же продайте эти акции.

- Вы не хотите выждать дальнейшего повышения цен?

- Нет, нет, у меня душа будет неспокойна до тех пор, пока я их не продам.

- Ну, хорошо. Можете положиться на меня. Вы получите деньги во вторник или в среду. До свидания. Очень рад, что все это так благополучно закончилось.

- И все-таки, Мод, - заметил ее муж, после того как они снова перетолковали все это приключение, - все несчастье в том, что мы все еще не знаем, куда поместить наши первоначальные пятьдесят фунтов. Я, пожалуй, склонен положить их в государственный банк.

- Я тоже так думаю, - сказала Мод. - И к тому же это будет доказывать нашу любовь к родине.

Два дня спустя бедное старое фортепиано, с писклявыми дискантами и хриплыми басами, было навсегда изгнано из их дома. Место это оказалось занято чудным новым роялем орехового дерева с позолотой, за который было заплачено девяносто пять гиней. Мод по целым часам сидела за роялем и даже не играла, а просто перебирала клавиши, наслаждаясь этими чистыми звуками. Она называла его своим Эльдорадо и старалась объяснить знакомым дамам, какой умница ее муж, что сумел в один день заработать этот рояль. Но так как она сама не могла вполне уяснить себе, как это случилось, то и для других это оставалось туманным. Тем не менее в Уокинге распространилось мнение, что Франк Кросс был действительно замечательным человеком, и что он совершил нечто необычайное и умное в деле австралийских золотых приисков.

Глава XIV

Снова грозовая туча

Небо ясно, светит солнце, но на далеком горизонте собираются тучи и, еще никем не замечаемые, медленно приближаются. Франк Кросс впервые заметил эти тучи тогда, когда сойдя однажды утром в столовую, нашел возле своего прибора конверт с хорошо знакомым почерком. Было время, когда сердце его радостно забилось бы при виде этого почерка, так он любил его. Как жадно он схватил бы тогда это письмо, а теперь... если бы он увидел извивающуюся змею на белой скатерти, он не ужаснулся бы более. Как невероятно меняется жизнь! Если бы год назад ему сказали, что ее письмо заставит его похолодеть от ужаса в предчувствии надвигающейся грозы, он только весело и пренебрежительно рассмеялся бы.

Франк разорвал конверт и бросил его в камин, но прежде чем успел взглянуть на письмо, на лестнице послышались знакомые легкие шаги, и вслед за тем, веселая и жизнерадостная, в комнату быстро вошла Мод. На ней был розовый пеньюар с кремовой отделкой на груди и рукавах. Освещенная ярким утренним солнцем, Мод казалась мужу самым милым и изящным существом на свете. При ее входе он быстро сунул письмо в карман.

- Извини меня за пеньюар, Франк.

- Ты мне в нем еще больше нравишься.

- Я боялась, что ты позавтракаешь без меня, и так торопилась, что не успела одеться. Ну вот - Джемима опять забыла разогреть тарелки! И кофе твой совсем остыл. Лучше бы ты не ждал меня.

- Предпочитаю холодный кофе, но в твоем обществе.