Дуэт со случайным хором

С тех пор, как существует свет, женщины обладают одной удивительной способностью - делать лучшее из всякого положения, в которое они попадают не по своей воле. И Мод в новом и непривычном для нее положении чувствовала себя легко и свободно. В нарядном синем саржевом платье и матросской фуражке, с чуть-чуть загорелым лицом, она была воплощением здоровой и счастливой женщины. Франк был одет также в синий речной костюм, и это было очень кстати, так как большую часть времени они проводили на море, на что указывали руки Франка, покрытые мозолями. К сожалению, разговор их сейчас был гораздо более прозаичен, нежели можно было ожидать от людей, празднующих свой медовый месяц.

- У меня волчий аппетит!

- У меня тоже, Франк.

- Превосходно. Возьми еще одну котлетку.

- Благодарю, дорогой.

- Картофелю?

- Пожалуйста.

- А я всегда думал, что во время медового месяца люди живут только одной любовью.

- Да, Франк, ведь это ужасно. Должно быть мы с тобой очень прозаичные люди.

- Родная мать природа! Держись крепче за нее, и ты никогда не собьешься с пути. Здоровой душе основанием должно служить здоровое тело. Передай мне, пожалуйста, салат.

- Счастлив ли ты, франк?

- Безусловно и совершенно.

- Ты в этом уверен?

- Никогда в своей жизни ни в чем не был так уверен, как в этом.

- Я так рада слышать это от тебя, Франк.

- А ты?

- О, Франк, все эти дни кажутся мне каким-то золотым сном. Но твои бедные руки! Они должно быть очень болят.

- Ничуть!

- Весла были такие тяжелые.

- До сих пор мне редко приходилось грести. В Уокинге - негде. Есть там канал, но на нем не развернешься. А ведь верно, Мод, как красиво было вчера, когда мы при лунном свете возвращались домой, и на воде перед нами сверкал серебряный столб. Мы были совсем, совсем одни. И как чудесно мы застряли под мостом. Просто прелесть!

- Я никогда не забуду этого.

- Мы сегодня вечером опять поедем туда.

- Да ведь у тебя и так все руки в мозолях.

- Черт с ними, с мозолями! И знаешь, мы захватим с собой удочки, может быть, что-нибудь поймаем.

- Отлично.

- А сейчас, после обеда, мы поедем в Роттингдин, если ты ничего не имеешь против. Дорогая, бери эту последнюю котлету.

- Нет, не могу больше.

- Ну, не бросать же ее. Попробую. Кстати, Мод, я должен поговорить с тобой очень серьезно. У меня сердце не на месте, когда ты смотришь на меня таким образом. В самом деле, дорогая, кроме шуток, ты должна быть более осторожна перед прислугой.

- Почему так?

- Видишь ли, до сих пор все шло отлично. Никто еще не догадался, что мы новобрачные, и никто и не догадается, если только мы будем вести себя осторожно. Толстый официант убежден, что мы уже несколько лет женаты. Но вчера за обедом ты чуть было не испортила всего дела.

- Неужели, Франк?

- О, Боже мой, да не смотри же ты на меня таким прелестным жалобным взором. Дело в том, что ты совершенно не умеешь соблюдать секретов. А у меня настоящий талант по этой части, так что, пока я слежу за этим делом, мы можем быть вполне спокойны. Но ты по натуре своей слишком прямая и совсем не в силах хоть немного притворяться.

- Но что же я сказала? Мне так жаль. Я все время старалась быть осторожной.

- Да хотя бы относительно сапог. Ты спросила, где я их купил: в Лондоне или в Уокинге.

- О, Боже мой!

- И затем...

- Как, еще что-нибудь?

- Да, я хочу сказать тебе об употреблении слова "мой". Ты должна его совсем оставить. Надо говорить "наш".

- Я знаю, знаю. Это было, когда я сказала, что соленая вода испортила перо моей - нет, нашей - ну, просто шляпки.

- Это-то ничего. Но надо говорить наш багаж, наша комната и т. д.

- Ну, конечно. Какая я глупая! Но тогда прислуга, вероятно, уже знает. О, Франк, что мы теперь будем делать?

- Ну, нет, этот толстый официант еще ничего не знает. В этом я уверен. Во-первых, он глуп, а во-вторых, я вставил несколько замечаний, которые поправили все дело.

- Это когда ты говорил про наше путешествие по Тиролю?

- Именно.

- О, Франк, как ты мог? И ты еще добавил, что было очень хорошо, потому что во всей гостинице кроме нас никого не было.

- Это его окончательно доконало.

- И потом ты толковал про то, как уютны эти маленькие каюты на больших американских пароходах. Я даже покраснела вся, слушая тебя...

- Зато как они прислушиваются к нашему разговору!

- Не знаю только, поверил ли он. Я заметила, что горничная и вообще вся прислуга смотрят на нас с каким-то особенным интересом.

- Моя дорогая девочка, в своей жизни ты наверное заметишь, что решительно все смотрят на тебя с особенным интересом.

Мод улыбнулась, с сомнением покачав головой.

- Хочешь сыру, дорогая?

- Да, и масло тоже.

- Официант, принесите масла и стилтонского сыру. Знаешь, Мод, дело еще в том, что мы слишком нежно относимся друг к другу при посторонних. Люди давно женатые бывают друг к другу любезны, но и только. Вот в этом мы выдаем себя.

- Это мне никогда не приходило в голову.

- Знаешь что, если ты хочешь окончательно убедить этого толстяка, то скажи мне в его присутствии какую-нибудь резкость.

- Скажи лучше ты, Франк.

- Ведь тебе не будет неприятно?

- Ну, конечно, нет.

- О, черт возьми, нет, я не могу, даже для этой цели.