Дубинушка

— Ой, Манька! Уж не вяжется ли этот носатый козёл к тебе в женихи?.. А, может, и того хуже: уж и покорил тебя, глупую сиротку? Люди-то давно заметили деньжонки в твоих карманах — не с неба же они падают!

Маша обнимала казачку или прижималась щекой к казаку, смеялась и просила за неё не беспокоиться. Дядя Женя давно преподал ей уроки поведения, и она хорошо знает, как обращаться с мужиками. Впрочем, тут же прибавляла, что никто к ней и не пристаёт. И говорила не то с юмором, не то с грустью: видимо, она дурнушка и никому не нравится. На это её вперебой убеждали, что она с годами не только в силу входит, но и красоты набирается. Головка-то вон какая круглая, волос копной лежит, а щёки что спелые помидорины. Другая, оглядев её, точно давно не видела, скажет: «Шейка-то у тебя, как у лебёдушки, и вся ты прямая, ладная — таких только в кино показывают.

Казаки прибавляли:

— Мужик, он знает, где ему отломится, а где получит от ворот поворот. А этот Шомпол, не совсем уж он и зверь, чтобы зариться на девчушку малую. Он, Шомпол, хотя и непонятно, какой природы есть человек, а всё человек, и змию, которая может ужалить, стороной обойдёт.

— Женщины в благодарность за щедрые подачки всё чаще ей тайну пытались открыть:

— А ты хоть знаешь, что Женька-то отцом тебе доводится. Как есть родной он тебе папаня.

На что Мария отвечала:

— Знаю. Он и сам мне открылся. И Паша Арканцев — мой родной братец. И ещё скоро сёстры и братья объявятся. Богатая я стала. То была сиротой, а то вишь как сродственничков привалило.

Радовалась Мария жизни. И к Денису всё больше теплела душа. Нравился ей Денис, да вот как ему скажешь об этом? В другой раз так сама с собой рассуждает: нравиться многие могут, а вот любовь, как говорят, совсем другое дело. Она когда придёт, так уж и мочи никакой не будет; тогда хоть в петлю лезь, а взаимности добивайся.

Маша хоть и говорила всем, что ей восемнадцатый годик пошёл, а сама-то знала: едва шестнадцать исполнилось.

Мария постояла с минуту в сенях и вышла. Шомпол был возбуждён, чем-то взволнован, говорил громко и не очень внятно, но последние слова Мария разобрала, и они её поразили:

— Требуют большую партию детей. Их надо хорошо кормить и красиво одевать. Деньги нам даст Дергач.

И еще расслышала:

— До мая ребят на «Постышеве» подержим, а потом в дом Шапирина переведем и тут отдых, хорошую жизнь делать будем, а лицу улыбку давать. Сердитых детей не любят.

Мария тихо, кошачьим шагом вышла из коридора и будто ни в чём не бывало, вроде бы и не заходила в дом, направилась в недавно отстроенный курень отца. Но отца дома не было, и она прошла к Денису, где застала Павла Арканцева. Рассказала ему об услышанном.

— Это интересно. «Постышев» — маленький пароход, он ещё до войны курсировал между городом и Заволжьем, а во время битвы Сталинградской за Волгу людей возил. Чудом уцелел речной трамвайчик. Теперь из него ресторан сделали и гостиницу. Очень хорошо, что ты узнала об этом. Очень хорошо! А по Зойке не убивайся. Освободим мы твою Зойку. До мая-то ещё далеко.

Наклонившись к Маше, тихо проговорил:

— Об этом — никому ни слова. Мы с тобой проведём серьёзную операцию. Ты только делай вид, что ничего не знаешь. Демонстрируй к Шомполу почтение. Они, восточные люди, это любят.

Павел Арканцев после успешного расследования истории покушения на убийство Гурьяна и смерти Нукзара Шапирошвили получил ещё более серьёзное задание от прокурора: тайно следить за действиями Авессалома Шомполорадзе, установить все его связи, все операции по торговле детьми. Такое задание совпадало с желанием Павла жить в родной станице, а если заработает деньги, то и подновить родительский дом, обустроить усадьбу.

Беседа с братом несколько успокоила Машу, но тревога за судьбу Зои не проходила, и, чтобы заглушить боль сердца, она чаще седлала Пирата и выезжала на прогулку. Почти каждый день бывала на хуторе Заовражном, однажды Василёк ей сказал:

— Папка храм строит.

— Какой храм?

— А вон… старый, что на горе стоит.

Маша слышала, что отец помогает какому-то журналисту из Ростова храм строить, но всерьёз об этом не думала; не знала она, как это можно строить храм и зачем он нужен.

Вспрыгнула на коня, поехала обочь кладбища, где она ездить не любила.

На горе бесформенной грудой камней высились развалины храма. Остановилась у клёна, привязала к стволу уздечку. Увидела парня, который до колен подвернул джинсы и в вырытом углублении месил глину. Завидев девушку, приехавшую на белом красавце-коне, сел на штабель досок и молча смотрел на гостью.

— Здравствуйте! Бог в помощь вам.

— О-о, это хорошее приветствие. Молодая, а Бога поминаешь.

— Казаки и казачки у нас так говорят. А Бога мы все помним.