Друзья поневоле

Чуточку обождав, уточняя направление удара, Гардан с силой ткнул в вилы на слух, по шуму. Он попал, но куда – не знал. Вскрик, стон и шум падающего тела показал, что удар получился. Кузьма лежал на полу, и по его стону можно было понять, что ранен тот основательно.

На дворе залаял Рябчик, он просунул голову в щель двери и, втягивая воздух носом, осматривал поле сражения. Холодный воздух освежал разгоряченное лицо Гардана, который с упорством обреченного шарил вилами по полу. Наконец он нашел тело Кузи, но ударить еще раз не успел. Со двора донесся недовольный и грозный окрик Спиридона и работника, карела Армаса. Гардан обернулся.

Желтый круг света пометался по подворью и проник в конюшню. Рябчик смело ринулся вглубь. На пороге стояли темные тени и шарили фонарным светом вокруг. Вошедшие увидели Гардана с вилами, Кузьму на полу, который силился что-то сказать, но никак не мог. Спиридон спросил:

– Чего это вы тут? Никак до смертоубийства у вас дошло? Сказывай!

– Да вот, значит, – начал Гардан, – Кузька хотел меня прирезать, да не получилось. Я его раньше учуял.

– Господи, да что с ним? Армаска, погляди.

Лошади беспокойно стучали копытами, похрапывали, а Рябчик времени не терял. Пес торопливо слизывал кровь с сена и соломы. При свете фонаря обнаружилось, что два железных штыря вил пропороли щеку и ухо, а один сломал зубы и прошел внутрь. Видимо, во рту была сильная боль, рана не давала говорить, кровь стекала по бороде и тут же сгущалась на холоде. Рябчик поскуливал и торопливо перебирал лапами, норовясь подобраться поближе.

– Хозяин, плох Кузя, – сказал Армас, обследовав Кузьму. – Кровь ушла, жить не будет.

– Разбуди остальных, Армаска. Пусть помогут. – И Спиридон спросил Гардана:

– С чего тут у вас драка-то началась, Гарданка? Сказывай!

– Это пусть хозяин Сафрон Никанорыч тебе скажет. А я устал, и нога изболелась. Присяду. Прости, хозяин.

– Ишь как запел, ирод басурманский! Православного сгубил, говорить не хочет! Погоди ужо ты у меня! В железах посидишь, на дыбе повисишь, так все выложишь! – Он замолчал, утерся рукой и запахнул тулуп. Присел рядом с Кузьмой, поправив фонарь. Тот лежал и кряхтел, держась руками за лицо. Сквозь пальцы пробивалась темная кровь. Спиридон расстегнул на нем полушубок, кое-как развернул его и со страхом в голосе забормотал:

– Господи помилуй! Кровищи-то сколько! Видать, не одна рана. Ну-ка, голубчик, давай повернем тебя. Точно. В спине еще аж целых три, но не так уж и глубоких. Однако крови ты много потерял, парень. – Он замолчал, почмокал сокрушенно губами.

Гардан молча лежал, прислушиваясь к боли в ноге и шаря рукой в поисках кинжала. Наткнулся на нож Кузьмы. Тихонько спрятал его, а потом передумал и положил на солому.

Конюшня наполнилась шумом. Пришли Сафрон, Пахом, тетка Пелагея, с ними прибежал заспанный Петька.

Все растерянно оглядывали поле битвы.

– Гарданка! Ты живой? – голос Петьки был взволнован до предела и до Гардана долетал, как во сне. Но было приятно, что хоть одна добрая душа беспокоится о нем. А Петька присел к нему и стал рассматривать, выискивая раны. Гардан сказал тихо, с усилием ворочая языком:

– Якши, Петька. Ничего. Нога вот успокоится, и все будет хорошо.

– Ты не ранен?

– Нет, Петька. Аллах не допустил такой несправедливости.

Началось дознание. Кузьму умыли, пытались расспрашивать, но тот сказать уже ничего не мог, слабел с каждой минутой.

– Тятя, я ж говорил тебе, а ты все отмахивался, – канючил Петька, стараясь привлечь внимание к себе.

– Погодь, Петька, – сказал Гардан. – Погляди, что-то он бросил у ворот, может, там самое важное будет.

– Тятя, тут мешок какой-то, – сказал Петька, с трудом таща тяжелый груз.

– Поглядим, – молвил степенно Сафрон. Он проворно развязал мешок и вывалил его содержимое на пол. Среди разного рода вещей оказался и заветный ларец Сафрона, который тут же вытаращил глаза от изумления:

– Как это он оказался в мешке? Чудно! А вот в тряпице и узорочье, – ты, Петька, упоминал о нем. Вот так пригрел я на груди змею! Ну и Кузьма?! Никак не ожидал.

– Ну что, теперь-то ты поверишь?! – не унимался Петька, довольный, что его опасения полностью подтвердились. – Хорошо, что Гарданка успел его свалить, а то бы ушел, и ищи ветра в поле. Все добро пропало бы!

– За это вам спасибо, ребята, – бросил Сафрон. – Что же теперь-то нам делать?

– А что тут гадать, Сафрон Никанорыч. Вор Кузьма, и надо его к воеводе сволочь. Там пусть на дыбе с горящим веником допросят. А нам что? – Спиридон, казалось, уже успокоился, найдя для себя виновника.

– Тятя, а ведь он не один. С ним товарищ должен быть. Я видел. Сговаривались они нас ограбить и убежать. Воры и разбойники они, точно!

– Как ты, Гарданка? – спросил участливо Сафрон. – Теперь нечего тебе в конюшне жить. Морозец знатный навалился, так что перебирайся в избу. Как ты, Пахом?

– А мне что? Как ты прикажешь, хозяин. Пусть, конечно, живет в тепле. Не скотина ведь.

– Вот и хорошо! – вскричал довольный Петька и с улыбкой подсел к Гардану. – Теперь нечего опасаться. Все добро твое тебе отдадим.

– Узорочье поделите, – хмуро сказал Гардан.