Друзья и враги

Капитан оторвал одну половинку у тысячемарочной банкноты, протянул водителю.

– Иди…

Водитель такси схватил банкноту и вышел. Капитан остался в машине. Опустил стекло, чтобы было попрохладнее и машину продуло.

Черт, как же он попал… Черт бы побрал ублюдочную службу, которая даже не поставила его в известность, что они рассорились с североамериканцами.

Хотя… почему же, предупреждали. Предупреждали! Это он не принял всерьез, он просто не мог уяснить в своей голове, что за невинный вопрос, заданный по старой дружбе, его старый друг попытается его хладнокровно убить.

Что, ко всем чертям, здесь происходит?! Какого черта – кто такой этот Воронцов, что ради него свои убивают своих?

В своих размышлениях капитан не особо заметил возвращающегося водителя такси. Он больше смотрел по сторонам, а таксист был одет в ярко-желтую рубашку, и, увидев желтое пятно, капитан понял – все в порядке. То, что не все в порядке, он понял лишь тогда, когда «таксист» плюхнулся на сиденье, повернулся – и направил англичанину в живот пистолет «Кольт» сорок пятого калибра.

– Сидеть, мистер.

В фильмах положительному герою всегда удается выстрелить. И опередить с выстрелом врага. В жизни так никогда не бывает – проверяемый никогда не опередит с выстрелом проверяющего. Тем более что неизвестный смотрел капитану не в глаза. Он смотрел туда, куда хотел стрелять.

Профессионал…

– Что вам надо?

– Молчи. Брось револьвер на пол! Брось!

Револьвер упал на пол, глухо стукнул об пол. Безоружный противник всегда воспринимается как менее опасный.

– Что вы хотите? Деньги? Я вам отдам все деньги! – с каждым словом капитан повышал голос, создавая впечатление истерики. – Вот, возьмите!

– Не двигаться! Стреляю!

Капитан замер.

– Нет, но что вы хотите!? Я вам ничего не сделал!

– Заткнись!

Капитана учил ремеслу разведчика Даррелл Колби, старый вояка, который десять лет отпахал в Северной Ирландии, лично участвовал в «кровавом воскресенье»[48], когда погибли десятки людей. Они обычно занимались в северном Уэльсе – мрачном, полузаброшенном краю, где суровые условия заставили большинство фермеров бросить свои земли и откочевать южнее. Среди этих полузаброшенных ферм, заросших полей и узеньких дорожек он учил их, элитную группу САС, как наносить удары, как уходить из-под ударов. Старый Колби заставлял их повторять каждый прием до автоматизма и твердил, что лучше повторить пять приемов тысячу раз, чем тысячу – по пять. Городская война – вот чему он учил их, и они навсегда запомнили уроки старого офицера.

Неизвестные ошиблись – недооценили капитана. Тот, что подошел сбоку – сунув в салон ствол ружья, приказал:

– Выходи.

Дальнейшее произошло почти мгновенно.

Капитан начал двигаться – тот, кто целился в него с переднего сиденья, уже не мог в него стрелять, потому что напарник приказал капитану выходить, и, значит, он мог двигаться, он мог нажать на ручку и открыть дверь. Именно это капитан и сделал – щелкнул дверной замок, а в следующий момент – оглушительно громыхнул выстрел.

Все просто. Открыв дверь, капитан чуть толкнул ее коленом, и получилось так, что часть ствола ружья оказалась в оконном проеме. Толчком двери, оконной рамкой он отвел ствол от своей головы, схватил его, навел на цель и сильно дернул вперед. Учитывая, что перед ним были криминальные идиоты, не имевшие понятия об армейском правиле контроля спускового крючка, палец, конечно же, был на спусковом крючке. При резком рывке вперед он нажал на спуск, и заряд дроби угодил в голову лжетаксисту с расстояния в пару десятков сантиметров.

Капитану показалось, что перед его лицом разорвалась граната, уши заложило грохотом, болевой шок ударил подобно молоту. Любой гражданский при выстреле из ружья двенадцатого калибра надолго выпал бы в отключку, но только не капитан, который тренировался в Герефорде в тире, в котором друзья капитана бросали гранаты со слезоточивым газом и вспышки с магнием. Он сильно пнул дверь, и рамка двери окончательно вырвала ружье из рук ошалевшего стрелка, а капитан добавил коленом в пах и вытянутым указательным пальцем в глаз. Прием, запрещенный в любой честной драке, но сасовцев учили не драться – их учили убивать.