Дружина окаянного князя

Княжна Предслава с княгиней Владиславой, отстояв всё вечернее богослужение, решили вместе разделить трапезу. Святополк покинул Киев и уехал в Вышгород, куда привезли тело князя Глеба, чтобы похоронить рядом с Борисом.

– Предславушка, в какое мы жуткое время живём! Сегодня кто-то пытался отравить моего супруга, но отравил его ближника Путшу! Отравили яйцо, которое тот ел. Предславушка, как жить дальше? Святополк настолько мерзок стал людям своими злодеяниями, что они его желают умертвить. Я так за него боюсь!

Предслава отодвинула от себя тарелку. Новость её не сильно поразила. Кто же стал бы травить Путшу? Молодец, Зозуля, всё сделал правильно. Видимо, и все впрямь считают, что яд предназначался для Святополка. Пусть тот зрит в этом руку кого-либо из своих братьев. Святополк должен был сделать за неё всю грязную работу, расчищая ей дорогу, а она собиралась, подобно княгине Ольге, объявить себя мстительницей.

– Да не бойся ты, Предславушка, – сказала Владя, увидев, что княжна отодвинула от себя кушанье, – еду теперь перед тем как подать нам на трапезу, пробуют.

Тьфу, как в Византии. Мы помимо их веры переняли и их коварство.

Предслава без всякого аппетита принялась за пищу, слушая, как полоумная, по её мнению, княгиня несёт всякую чушь, совсем не желая рассказать о том, кого подозревают в смерти Путши.

– Господь милостив. Быть может, ближник твоего супруга, съев ядовитое яйцо, предназначенное твоему супругу, тем самым себе на небе мученический венец заслужит.

– Предславушка, ты словно ребёнок, хоть и старше меня. Путша этот был ужасным человеком! Я ни капельки о нём не жалею. Он освободил нас со Святополком из темницы, освободил наши тела, но погубил душу моего супруга. Каждый день я часами молюсь о его душе!

– А кто отравить-то мог яйцо, да и как?

– Как теперь проведаешь? Много тогда людей было в палатах. Не любо мне, что мой супруг братоубийства отмечает как победы. Святослав с детьми ни в чём не виновен был. Он хотел уйти в Венгрию и там жить вдали от борьбы за власть.

Предслава налила себе стакан прокисшего молока и сделала небольшой глоток.

– Да не бойся ты так, Предславушка, кто нас-то с тобой травить будет? Да к тому же я говорю – пробуют наше кушанье. Слушай, я тебя, верно, сильно испугала, что ты и есть-то не хочешь. Предславушка, а я послала к своему родителю и передала ему, чтобы он, переговорив с епископами, вновь к тебе сватался. Я уговорю Святополка, чтобы он города червенские, князем Владимиром у моего рода отнятые, дал моему отцу за тебя в приданое. Так что скоро станешь королевной. Мой отец всегда мечтал их себе вернуть.

Предслава закусила губу. Конечно, стать женой князя Болеслава Храброго было бы почётно. Будь она лет на десять младше, ликовала бы.

Князь Болеслав в молодости прославил своё имя храбрыми деяниями, а вот теперь, состарившись, растолстел, да так, что, сказывали, даже на коня залезть не мог сам и что только самые могучие жеребцы могли удержать этого толстяка. Сказать Владе, что её отец безобразно толстый, Предслава не могла, и всё, что ей оставалось, так это поблагодарить свою родственницу.

– Ну вот, надеюсь, всё успокоится на Руси и будет свадьба. А ещё я, если честно, очень хочу своих родичей увидеть, – проговорила княгиня Владислава, – ты, Предслава, и представить не можешь, насколько у нас там лучше и погода, и природа. У нас и зимы мягче, и лето теплее. Наш край самый лучший! Тебе там очень понравится.

Я зиму люблю, про себя подумала Предслава. Жирный же ты кусок Руси, змеюка, отцу своему передать хочешь. Города червенские отец мой с боем занял, а ты их хочешь в качестве приданого за меня отдать. Всё просто у тебя получается, взяла да и передала то, за что мой отец кровью платил.

– Я думаю, мне понравится там.

– Чего ты запечалилась, Предславушка? Родину покидать не хочешь? Ну что поделаешь, мы для этого рождены были. Я ведь тоже не хотела сюда ехать. Русь всегда мне казалась какой-то суровой и злобной. Честно говоря, я до сих пор здесь себя чужой чувствую.

Ты и есть чужая, змеюка латинская, подумала Предслава, грустно улыбаясь княжне.

– Всё равно боязно, Владя, а вдруг твой отец посмотрит на меня и скажет, что я уже старушка?

– Отец? Да ни в жизни! Он человек хоть и странноватый, и сложно понять, язычник он в душе или христианин, но очень добрый и честный. Он к тебе ещё давно сватался, так как его прошлая жена опостылела ему. Моя мачеха – недостойная тварь, которую Господь создал, чтобы она была змеёй, а она тело человека урвала.

Как тебя, что ли, вновь мелькнула мысль у Предславы, которая, сделав грустное лицо, изображала, что затаив дыхание пытается узнать как бы невзначай про своего жениха.

– Самым главным пороком батюшки является его неумеренное обжорство. Он, бывает, встаёт поесть и среди ночи, и поутру. В этом, конечно, меры он не знает, но зато он самый славный витязь. Он и на медведя ходил сам с одной рогатиной, и в бою прославился. Сам римский император Оттон много лет назад надел корону на моего отца, назвав его королём.

Предслава склонила голову и закрыла лицо руками.