Дружба, зависть и любовь в 5 «В»

Я остаюсь в купе одна. Одна? А может быть, не одна, а с преступником, который прячется там, наверху? Я этого не знаю. А руки трясутся, и в коленях противная прохладная слабость. Что же всё-таки делать? Полезть наверх? А вдруг зарежет? Преступники всякие бывают, я иногда смотрю передачу «Человек и закон», таких типов показывают – лучше с ними в жизни не встречаться.

– Слезай сейчас же! – говорю я в потолок. – Сию минуту, слышишь? Или хуже будет! Людей позову!

А вдруг там нет никого и я разоряюсь одна в пустом купе? А вдруг всё-таки сидит и слышит?

– Считаю до трёх! – на всякий случай продолжаю я. – Раз! Два!

Соседка возвращается.

– Что это вы пересчитываете? – удивлённо спрашивает она.

– Два с половиной! – выкрикиваю я с разгона. Смотрю вверх. Соседка смотрит, куда это я смотрю, и тоже начинает смотреть вверх. Мы видим только стопочку зелёных пушистых одеял.

Она, конечно, думает, что я странная. Но что я могу ей объяснить? Сообщить, что наверху кто-то прячется? Она перепугается, начнёт кричать, все сбегутся. А вдруг там никого нет и мне почудилось? Да и как попадёт в поезд чужой человек, когда проводник у входа проверяет у всех билеты? А вдруг проник под видом провожающего?

– Мысли разные, – бормочу я, – не обращайте внимания.

– Бывает, – вздыхает она и начинает взбивать подушку.

А я украдкой смотрю вверх. Сначала там только одеяла. Но я смотрю долго, минуты три. И тогда появляется круглый глаз, блестящий и даже не очень испуганный. Потом появляется чёлка светлая, небольшой нос, щека – всё лицо. Лицо девочки лет одиннадцати. Палец прижат к губам, и теперь уже оба глаза смотрят на меня не то сердито, не то упрямо. Молчи, пожалуйста. Неужели тебе, взрослой тёте, не стыдно орать?

Вот так преступник! Бандит и жулик! Я молчу. Я раздумываю – что предпринять? Но в эту минуту соседка поднимает голову.

– Ой! Там кто-то есть!

Она тычет пальцем вверх, рука дрожит. Другой рукой она держится за сердце.

– Вы видели? Нет, вы видели? Что творится! В «Стреле» и то покоя нет! Ну-ка слезай, кому я сказала?

Она не так сильно перепугалась, она увидела девчонку, а не глаз неизвестного преступника.

Наверху тихо. Потом раздаётся сопение, свешиваются ноги в кедах и в чёрных брюках, потом появляется худенькая спина в свитере, светлый затылок.

Стоит перед нами девочка и смотрит в пол, в малиновый коврик.

А поезд «Красная стрела» мчится по прямой к Ленинграду. И во всех купе уже спят, очень тихо в вагоне, только колёса стучат и стучат. Я так люблю стук колёс, но сейчас мне не до него.

– Долго будем в молчанку играть? – Как только попутчица перестала бояться, она сразу же стала сердиться. С людьми это часто бывает. – Кто ты такая? Отвечай немедленно! Как ты сюда попала? Отвечай немедленно.

А девочка молчит. Она молчит и вертит носком кеда по коврику, как будто выход для неё в том, чтобы провертеть дырку в коврике. Продолговатое светлокожее лицо, острый подбородок, румяные щёки. Обычная девочка. Но нет, не очень-то обычная. Одна, без взрослых, без места, без билета она садится в ночной поезд, забирается наверх, прячется. За этим скрывается что-то такое, чего сразу не поймёшь. А может быть, и вообще не поймёшь. Но надо попытаться.

Оттого, что попутчица наседает на неё, а я не наседаю, девочка незаметным шажком подвигается ко мне поближе. А я-то не пристаю не потому, что я такая хорошая и тактичная. Просто не придумала, о чём её спрашивать. Кто такая? И так видно, что девочка одиннадцати лет, ну, может быть, двенадцати. Как попала сюда? Ясно как – пробралась, когда пассажиры со своими билетами входили в вагон, сделала вид, что кого-то провожает. А потом спряталась наверху. К чему задавать пустые вопросы? А непустые в голову не приходят, их так вот сразу не задашь.

Она стоит здесь, в своих синих кедах и с не совсем ровной, низко отросшей чёлочкой, в этом роскошном вагоне. Она в полной нашей власти. Мы – взрослые люди. Куда хотим, туда едем. И места занимаем свои по праву, и вопросы задаём по праву. А решим – милицию вызовем. Нажмём вот эту блестящую кнопку у двери – сразу придёт вежливая проводница, а уж она в два счёта позовёт милиционера. Проводники ненавидят безбилетников. Наверняка на длинный поезд «Красная стрела» есть хоть один милиционер, чтобы был строгий порядок.

– Садись, – говорю я и подвигаюсь на своём пушистом одеяле.

Она садится на самый край полки, ноги аккуратненько стоят на коврике.

Я чувствую – если бы она могла сейчас убежать, она бы убежала. Но куда побежишь? Поезд несётся, купе закрыто, да и вагон заперт. И она сидит смирно, сложила ладошки лодочкой и сунула эту лодочку в коленки. Сгорбила спину, как будто старается меньше места занимать. Или хочет нам показать, какая она тихая, скромненькая.

– Знаете что? – вдруг говорит она таким тоном, как будто ничего особенного не происходит. – Мне очень нужно в Ленинград. Ну просто вот так надо. – Она проводит ладошкой по горлу. – Вы ложитесь и спите себе. А я буду тихо сидеть и мешать вам не буду. А? Или опять наверх залезу, там очень хорошо, наверху. А?