Дружба, зависть и любовь в 5 «В»

Они рассказывают, и я представляю себе, как идут по широкой улице два друга – Серёжа и Володя. Им хорошо всё делать вместе – вот они купили рыбу для Серёжиной кошки, несут рыбу к Серёже домой. Звёздочка, конечно, обрадуется, её любимая еда – рыба. Всё славно, всё дружно. И тут вдруг Колбасник, то есть Толя, кричит на них. А по какому праву? И вообще, разве годится кричать на людей? Разве нельзя нормальным тоном сказать всё, что тебе надо? Нет, кричит: «Дай серебро!» И не стыдно ему требовать? Не обойдётся он без этого мороженого? И без несчастных пирожков не проживёт? Странный всё-таки человек.

А Вовка добрый и несклочный. Надо тебе? На, возьми, ешь. Мог бы Вовка и отказать Колбаснику, он не со страху дал. Но Вовке скучно торговаться, рядиться, отказывать. На, возьми. А Серёжа, может быть, и не дал бы Колбаснику, он бы и поспорил с ним, не поленился. Но это если бы Серёжа шёл один. А когда Серёжа с Володей, то такие дела Володя решает, так уж у них заведено. Серёжа молчит, а Володя сам знает, как поступить. Как-то Володя лучше ориентируется.

Конечно, разговор не о шестидесяти копейках и не о сорока копейках, этот рассказ о другом. И вообще, это только половина рассказа. А другая половина впереди.

– Идём на днях с Серёжей, смотрим – на том же месте опять стоит он, ну, Колбасник, Толя то есть. И держит в руке большую горсть серебра. Прямо кулак не сжимается – вот столько.

Володя показывает развёрнутую ладонь и покачивает ею вверх-вниз, как будто руке тяжело от серебра, которое лежит на ней горкой.

Серёжа загорается опять:

– Вот такая куча денег! И ни одной медной монеты – всё серебро!

Они увидели эти деньги и подошли поближе. Просто так. А Колбасник сразу руку в карман сунул и спрашивает:

– Вам что?

– Ничего, – ответил Володя, – просто так подошли. – А Серёжа не согласился с Володей.

– Копеек шестьдесят дай нам, пожалуйста. Нам на мороженое.

И очень невинно смотрел на Колбасника.

А Колбасник?

Развёл толстыми руками и ответил:

– У меня нет денег. Где я возьму?

– Вот в этом кармане, – сказал Серёжа. Он не мог представить себе, как человек так нагло обманывает и даже не смущается.

– Иди, иди отсюда. – Колбасник пошёл на Серёжу грудью. А Серёжа не попятился, стоял, как маленький петушок, и голову гордо держал.

Пришлось Вовке оттереть Колбасника от Серёжи.

Вовка тяжело вздохнул и сказал:

– Колбасник, я не люблю драться, ты же знаешь. Но иногда я всё-таки делаю то, что не люблю.

Колбасник вообще-то не очень умный парень. Не дурак, но и не умный – средний. Но тут он сообразил.

– Мне ещё стих учить, – сказал он и быстро ушёл.

– Жадина-говядина! – крикнул Серёжа. Всё-таки Серёжа не мог это так оставить.

А Вовка тогда сказал Серёже:

– Чего зря кричать? Жадные не исправляются. Он так всю жизнь будет теперь жадным, до самой старости. Серёжа даже рот открыл.

– На всю жизнь? Честное слово? До старости?

– Конечно, – солидно подтвердил Вовка.

И они пошли в кино.

Но, видно, Серёжа не мог забыть до конца этот случай.

Когда мы шли по улице и разговаривали, он и меня спросил:

– Как вы думаете? Может жадина стать не жадиной? Потом, когда-нибудь? Если проучить как следует?

Я не знала. Не думала как-то об этом.

– Этого я, Серёжа, не знаю. Не думала об этом. Знаю другое: щедрым быть лучше, даже удобнее, даже, если хочешь, выгоднее. Хотя слово какое-то противное, но я его специально употребила. Выгодно быть хорошим. Потому что тогда и люди тебя любят, и сам к себе хорошо относишься. Богаче живёшь.

Мы прошли ещё немного.

Перед нами была палатка с мороженым.

– Хотите мороженого? – предлагаю я.

– Спасибо, не хочу, – вежливо отказывается Володя. А Серёжа весело смотрит на меня и отвечает:

– Мы же не из-за мороженого его ненавидим. Разве мы из-за мороженого?

– Нет, мы совсем не из-за мороженого, – степенно подтверждает Вовка.

Потом они всё-таки соглашаются, что мороженого съесть неплохо. И к истории с серебром, как они сами её поэтично назвали, это не имеет отношения. Мы с ними постепенно начали понимать друг друга и верить друг другу.

Хорошо идти с хорошими людьми в хороший день и есть мороженое. Давно я не ела мороженого на улице. В кафе где-нибудь – да, изредка бывает. А на улице – неприлично вроде, взрослый человек вдруг идёт и ест мороженое. А раньше любила, только это было очень давно.

Лариса задаёт вопросы

Ещё несколько дней девочки ликовали шёпотом:

– У нас будет штаб!

– Свой! Тихо, девочки!

– Своя тайна! Тихо, тихо!

– И мальчишки ничего не узнают! Да тише ты, Людка!

Таня стояла в стороне. Они её не звали, и ей не хотелось подходить, когда не зовут.

Максим прошёл мимо них, не торопясь прошёл, даже задержал шаг немного. А куда, собственно, спешить?

Побегал, когда хотелось побегать. А теперь хочет ходить медленно – и ходит медленно.

– Мальчишки нам в этом секретном деле совсем не нужны, – громко говорит Оля Савёлова. – Они все противные и все до одного глупые какие-то.

Максим ткнул Олю острым локтем в спину и величественно удалился по коридору.

– Ты что, Максим, совсем? – Оля повертела пальцем у виска, но Максиму это неинтересно, и он отвернулся.