Друри Лейн (омнибус)

Важнейшим пунктом было местоположение билетной книжки. На станции де Витт поместил ее в верхний левый карман жилета вместе с одиночными билетами, которые он купил для других членов группы. Выходя позже с Коллинзом в задний вагон, де Витт достал из этого кармана одиночные билеты и передал их Эйхерну — при этом я видел, что новую билетную книжку он не доставал. Но когда наш инспектор обыскал труп де Витта, я с удивлением заметил, что новая книжка переместилась во внутренний нагрудный карман пиджака! — Лейн печально усмехнулся. — Де Витт был убит выстрелом в сердце. Пуля прошла через левую сторону пиджака, левый верхний карман жилета, рубашку и нижнее белье. Напрашивался элементарный вывод: во время выстрела книжка не была в верхнем левом жилетном кармане — в противном случае в ней бы имелось пулевое отверстие, однако мы нашли ее целой и невредимой. Я сразу же задал себе вопрос: как объяснить тот факт, что билетная книжка переместилась из одного кармана в другой перед тем, как де Витта застрелили?

Вспомните состояние тела. Левая рука де Витта образовывала какой-то знак, благодаря тому что средний палец был скрещен с указательным. Поскольку доктор Шиллинг заявил, что де Витт умер мгновенно, скрещенные пальцы приводили к трем важным выводам. Во-первых, что де Витт изобразил этот знак до того, как в него стреляли, — никаких предсмертных судорог не было. Во-вторых, так как он был правша, а знак сделан левой рукой, правая, очевидно, была занята в этот момент чем-то другим. В-третьих, поскольку этот знак требовал сознательного физического усилия, он был изображен с определенной целью, каким-то образом связанной с убийством.

Давайте подумаем над третьим выводом. Если де Витт был суеверным человеком, скрещенные пальцы могли символизировать знак защиты от дурного глаза и указывать на понимание того, что его собираются убить, вызвавшее инстинктивный суеверный жест, отгоняющий зло. Однако известно, что де Витт не был суеверен ни в малейшей степени. Следовательно, знак изображен намеренно, относился не к нему самому, а к его убийце. Несомненно, это явилось результатом разговора, который вели де Витт, Брукс, Эйхерн и я за несколько минут до того, как де Витт ушел вместе с Коллинзом. Разговор вращался вокруг последних мыслей умирающих, и я рассказал историю об убитом, оставившем перед смертью ключ к личности своего убийцы. Я чувствовал уверенность, что бедняга де Витт ухватился за свежее воспоминание и оставил такой же ключ для меня.

Бруно выглядел торжествующим.

— Мы с Бруно именно так и думали! — возбужденно воскликнул Тамм. Потом его лицо вытянулось. — Но в таком случае как это относится к Вуду? Он был суеверным?

— Инспектор, знак де Витта не указывал на Вуда или Стоупса в смысле суеверий, — ответил Лейн. — Должен признаться, я никогда не разделял подобной интерпретации знака. Она выглядела чересчур фантастично. В то время я не знал, что именно он означал. Фактически мне потребовалось раскрыть дело полностью, прежде чем я сумел обнаружить связь между убийцей и знаком де Витта, — связь, которая, как я вынужден признать со стыдом, бросалась в глаза с самого начала…

В любом случае единственным разумным объяснением скрещенных пальцев было то, что они каким-то образом указывают на личность убийцы. Следовательно, де Витт знал о нем достаточно, чтобы оставить символ, касающийся его лично.

В этой связи возникал еще более неоспоримый вывод. Что бы ни означал знак, использование левой руки указывало на то, что правая, как я только что отметил, была чем-то занята непосредственно перед убийством. Чем же она могла быть занята? Признаки борьбы отсутствовали — к тому же, если бы де Витт отбивался от убийцы правой рукой, он едва ли стал бы одновременно изображать левой знак, требующий определенных физических усилий. Я спросил себя: не указывало ли что-то на теле де Витта на более убедительное объяснение использования правой руки? И я снова вспомнил о билетной книжке, перемещенной из одного кармана в другой.

Я быстро перебрал в уме различные возможности. Например, де Витт мог за некоторое время до убийства сам переложить книжку во внутренний карман пиджака — в таком случае это было не связано с преступлением. Но тогда оставалось необъясненным использование правой руки в период убийства. Однако, если книжку перекладывали во время убийства, это сразу объясняло, чем была занята правая рука и почему левой воспользовались для знака, который при обычных обстоятельствах был бы изображен правой. Теория выглядела многообещающей, но требовала тщательного изучения того, куда именно она ведет.