Друиды

Лакуту застонала. Не раздумывая, Брига опустилась на колени рядом с ней и взяла лицо танцовщицы в ладони. Получилось у нее очень проникновенно. Лакуту скрутила очередная судорога, ее вырвало; сильно пахнущая горькими фруктами рвота попала и на Бригу. Она не обратила на это внимания. Обняв Лакуту, она отчаянно взглянула на меня и закрыла глаза. Лицо ее выражало крайнюю степень сосредоточения, словно она вслушивалась в далекую музыку. Брига вытянулась на постели и прижала к себе тело Лакуту, не давая ей свернуться в клубок. Лакуту все старалась поджать ноги, но Брига держала ее с неожиданной силой.

Я слышал, как вернулась Дамона, но смотрел, не отрываясь, на женщин в постели.

— Молоко, Айнвар! Мне нужно молоко — тихо попросила Брига.

— Молоко? У меня нет...

— Найди хоть немного, и поспеши.

— Моя дочь кормит ребенка, я сейчас приведу ее, — предложила Дамона и вскоре действительно вернулась с молодой женщиной. Она остановилась в недоумении, глядя на тела на постели.

— Быстрее! — скомандовала Брига.

Я повернул к себе дочь Дамоны и одним движением разорвал платье у нее на груди. Из набухших сосков сочилось густое, вязкое молоко.

Я нашел миску и подал Дамоне.

— Надо сцедить немного молока!

Когда чашка наполнилась наполовину, я отдал ее Бриге. Она оставила Лакуту, села на постели, все еще прислушиваясь к чему-то. Затем плюнула несколько раз в молоко. Я ощутил, как в доме нарастает магическое напряжение.

Брига попыталась заставить Лакуту пить, но танцовщица стиснула зубы до скрежета. Брига взглянула на меня. Я разжал рот Лакуту. Показался опухший, черный язык. Брига тут же влила немного молока, закрыла рот Лакуту и погладила ее горло. Лакуту вырвало молоком. Брига еще раз напоила ее. Похоже, Лакуту немного отпустило. Она откинулась на постели и замерла. При этом она так сильно оттолкнула Бригу, что та упала мне на руки. Мгновение ничего не происходило, и я хотел, чтобы это мгновение длилось и длилось. Брига отбросила мои руки и присела возле Лакуту.

В ту ночь я понял, как время может растягиваться и сжиматься. Лампы горели. Мы бодрствовали. Дочь Дамоны смотрела на нас большими глазами, забыв прикрыть грудь. Все наше внимание сосредоточилось на борьбе за жизнь человека.

Брига прилегла рядом с Лакуту; она то поглаживала разные части тела танцовщицы, то слегка похлопывала ее по груди и животу. Я смотрел, как она прижимается щекой к измазанному лицу Лакуту, нос к носу, обменивается с ней дыханием. При этом Брига постоянно нежно бормотала что-то, даже скорее напевала без слов. Через какое-то время она помогла больной сесть; Лакуту снова стошнило, на этот раз из нее вышло много какой-то вонючей жидкости. Лакуту отдышалась и обессиленная откинулась на постели. Мне удалось заметить ее глаза, уже не такие пустые, скорее, осмысленные.

За дверями раздался шум. Голос Крома Дарала выкрикнул:

— Ты не отнимешь у меня мою женщину!

Я слышал, как Теймон и Гобан Саор спорили с ним; затем раздался глухой удар и все стихло.

— Бедный Кром! — вздохнула Брига.

Огонь в очаге потрескивал и метался, пока, наконец, не затих в озерце мерцающих углей. Брига опять начала поглаживать тело Лакуту, потом склонилась к ее животу и что-то забормотала. Было полное ощущение, что она уговаривает внутренние органы бедной женщины. Пальцами Брига разминала мягкий живот, а потом длинными уверенными движениями проводила по телу вверх, до горла. Тело Лакуту словно одеревенело. Глаза щироко распахнулись, в них застыл ужас. Брига помогла ей сесть, и ее снова сильно вырвало. Последовали новые поглаживания, похлопывания и хрипловатая скороговорка. Еще один приступ рвоты вызвал слабенький поток жидкости почти без запаха. Лакуту впервые осмысленно взглянула на Бригу.

— Все, все, все, — успокаивающе проговорила секванка слабым голосом. — Больше там у тебя ничего нет. — Она с нежностью погладила спутанные черные волосы. Лакуту прекрасно поняла язык жестов и касаний; страх из глаз ушел, веки опустились и она заснула, но теперь уже обычным сном смертельно уставшего человека.

Брига устроила Лакуту поудобнее на постели и с трудом распрямилась, массируя свою уставшую спину.

— Все, Айнвар. Больше я ничего не могу для нее сделать.

— Ты и так сделала невозможное, — сказал я с благодарностью.

Рядом со мной стояла маленькая женщина, перемазанная в чужой рвоте, но мне очень хотелось взять ее на руки и прижать к груди. Но я просто стоял возле, возвышаясь над ней, как большая сосна, с которой она когда-то сравнивала меня. — Ты устала, тебе надо отдохнуть и привести себя в порядок, — сказал я ей, вложив в голос все чувства, для которых не найти слов. О самом важном никогда не говорят словами.

Я распахнул дверь и вышел наружу. На земле лежал Кром Дарал, Терион удобно устроился у него на груди, рядом отирался Гобан Саор, время от времени потирая костяшки пальцев. Я вернулся в дом, взял лампу и подошел поближе к Крому. Мерцающий свет упал на его опухшее лицо. Он открыл глаза и посмотрел на меня.

— Что ты делаешь с моей женщиной?

— Ничего. Она мне помогает.

— Но я ей не велел!

— Тебя никто не спрашивает, Кром.