Друид

— И эдуйские всадники… И всадники из племен белгов…

— Без конницы Цезарь не протянул бы в Галлии и семи дней. Кельты должны объединиться. Как только нам удастся договориться и выступить против римлян единым фронтом, мы будем непобедимы. Нам не составит особого труда выгнать этого зазнавшегося червя с наших земель на территорию его провинции. Я прекрасно знаком с его тактикой, мне известны все его хитрости. Кому, как не мне, командиру воевавшего под его знаменами кавалерийского отряда, знать, о чем он думает и что собирается предпринять?

— Ты прав, Верцингеториг, но мне кажется, основная проблема заключается в том, что вражда между кельтскими племенами уходит корнями в далекое прошлое, а с римлянами нам пришлось столкнуться совсем недавно. Кельты не хотят освобождаться от римского господства, каждое племя надеется, что при помощи Цезаря оно сможет покорить соседние племена и брать с них дань!

— Нужно положить этому конец! — решительно воскликнул Верцингеториг. — Нам следует научиться у римлян искусству ведения войны и объединить всех кельтских воинов под командованием одного полководца.

— Но это невозможно! Кто же возглавит такое огромное войско? Эдуй? Арверны и секваны будут категорически против этого. Секван? Тогда эдуи ни за что не согласятся заключать союз. Если ты предложишь кельтам объединиться, то вожди и князья будут так долго спорить друг с другом, пока в живых не останется только один из них. Вот он-то и сможет возглавить войско. Но все дело в том, что войско к тому моменту уже будет перебито, и победитель окажется полководцем без солдат.

— Друид, ты ведь сам только что сказал: то, что вчера еще было прочным, как скала, может завтра обратиться в прах! Мы вынуждены отдавать своих соплеменников в заложники и платить дань. Год за годом кельты будут кормить римского волка. Кто знает, может быть, сами боги наслали на нас эту напасть, чтобы мы наконец-то объединились и поняли: мы единый кельтский народ.

— Боюсь, — неторопливо начал я, пытаясь в то же время взвесить все аргументы Верцингеторига, — что все дело не в простых воинах, а в кельтах знатного происхождения. Они трясутся за свою власть и боятся потерять влияние, они хотят получать дань с других племен, взимать налоги и таможенные пошлины. Если Цезарь пообещает оставить им все эти привилегии, то у них не будет повода выступать против него или высказывать недовольство властью римлян. Не нужно далеко ходить за примером. Взгляни на Дивитиака. Его брат Думнориг все у него отобрал. Дивитиак был ничтожнее, чем песчинка в огромной пустыне. Затем при помощи Цезаря — заметь, только благодаря ему! — друид Дивитиак смог вернуть себе былую власть и богатство. Все снова начали относиться к нему с почтением. Неужели ты думаешь, будто такой человек, как Дивитиак, согласится отказаться от всего этого? Ради чего? Что он получит взамен?

— Великую свободную Галлию, — пробормотал Верцингеториг так тихо, словно говорил это сам себе.

Я все еще не мог решить, как мне относиться к этому разговору. Возможно, Верцингеториг разочаровался в Цезаре из-за того, что тот так и не сделал его, молодого честолюбивого воина, царем арвернов? Мне очень не хотелось делать каких-либо предположений, которые могли бы тем или иным образом задеть честь Верцингеторига… Ведь не исключено, что он в самом деле знал, как нужно действовать и ради чего: ради свободной, великой Галлии. Ради единой кельтской нации. Опять же, все это были лишь мои предположения. Возможно, Верцингеториг всей душой хотел освободить свою родину от захватчиков-римлян, а может быть, стремился стать царем.

— Как отнеслись к твоей идее арверны?

— Они изгнали меня с земель, принадлежащих нашему племени. Но я готов чем угодно поклясться перед богами, что настанет день, когда я вернусь в нашу столицу вместе с верными мне людьми! Я собственными руками убью своего дядю, а затем провозглашу себя царем арвернов. После этого, друид, — запомни мои слова! — я покорю всю Галлию. Не знаю, чем именно — словами или оружием, — но я сделаю это, чтобы уничтожить Цезаря.