Друид Шаннары

Какое-то время Уолкер опасался, что яд асфинкса уничтожил волшебную силу. Но как только рука исцелилась, вернулись и прежние ощущения. Уолкер постоянно испытывал свои силы. Его магия всегда отзывалась на появление Оживляющей.

Магия угадывалась и в способности Уолкера читать чужие мысли. Он уловил некоторую неуверенность во взгляде Хорнера Диза, обращенном к Пи Эллу. Как будто старик узнал его. Уолкер чувствовал, как воздействуют друг на друга Оживляющая и ее спутники, разгадывал их мысли. Он умел постигать то, что было скрыто от человеческих взоров, предугадывать события. Несомненно, Уолкер по-прежнему владел магической силой. Пока она еще не превратилась в грозное оружие, и это давало Уолкеру передышку. Появилась возможность уйти из-под ее влияния, выйти из тени, на миг избавиться от наследия Брин Омсворд и друидов, от всего, что превратило его в Темного Родича. Пока Уолкер не добрался до самой сути, он в безопасности. Если магию не тревожить, она будет дремать, казалось ему. Если оставить ее в покое, может быть, она позволит своей жертве вырваться на свободу. Но ведь без ее помощи ничто не сможет помешать порождениям Тьмы. И тогда зачем Уолкеру идти в Элдвист сражаться с Уль Бэком, коль скоро он не собирался пускать в ход магию? На что ему тогда Черный эльфийский камень?

Всех троих мужчин обуревали сомнения, и они с пристрастием допрашивали себя, пытаясь обрести уверенность. Это объединяло их, но не сближало.

Они закупили продовольствие, увязали тюки. Время пролетело быстро. Хорнер Диз остался доволен — единственный из всех. Будущее было покрыто мраком. Никто не знал, что ждет их впереди. Путники предчувствовали, что не всем им удастся выжить.

На рассвете четвертого дня они отправились в путь. Солнечный свет едва пробивался сквозь пелену облаков, затянувших небо. В воздухе пахло дождем, ветер, холодный и резкий, шумел, словно испуганный зверь. На крылечках домов горели светильники, городок еще спал. Уолкер Бо на миг оглянулся, дома напоминали хитиновые оболочки саранчи — пустые, покинутые, безобразные.

В полдень начался дождь и зарядил на целую неделю, сея без перерыва. Тучи сгустились, со всех сторон доносились раскаты грома, вдалеке вспыхивали молнии. Путники вымокли и продрогли, но укрыться было негде. Леса росли в предгорье, и наверху чернели лишь голые скалы. Ветер не встречал на пути никаких препятствий; в тех местах, куда не проникал солнечный свет, холодный камень покрыла бахрома инея. Хорнер Диз шел впереди. Вести в поводу мулов было нелегко, и отряд продвигался вперед крайне медленно. На ночь путники устраивались под полотняными навесами, защищавшими от дождя, — тогда они снимали промокшую одежду и заворачивались в одеяла. Но развести костер было не из чего. Каждое утро путешественники просыпались продрогшие, наскоро завтракали и шли дальше. Тропа, по которой они двигались прежде, широкая и утоптанная, исчезла. Диз вел своих спутников по лабиринту хребтов и ущелий, вдоль кромки обрывов, в обход массивных валунов, по сравнению с которыми строения Отвесного Склона показались бы карликами. Подъем становился все круче, каждый шаг требовал осторожности — надо было внимательно следить, куда ставить ногу. Облака опустились, и воздух наполнился липкой влагой. Она обволакивала непрошеных гостей и извивалась вокруг скал, точно гигантский бесплотный червь. Грохотал гром, казалось, путники находятся прямо под его прицелом. Дождь не переставал. Впереди ничего не было видно. Без Диза отряд давным-давно бы сбился с пути и горы Чарнал поглотили бы путников. Утесы неодолимой стеной вырастали среди дождя и тумана, каньоны влекли в непроглядную черную бездну, горы тянулись бесконечной чередой заснеженных вершин. Руки немели от холода. Временами шел мокрый снег. Путники закутывались в плащи, надевали тяжелые сапоги и брели дальше. Несмотря на все напасти, Хорнер Диз хранил спокойствие, и скоро все поняли, что на это огромное косматое существо можно положиться. В горах старик был как дома, он чувствовал себя вполне уютно, невзирая на жестокую непогоду и трудности. Он шагал, напевая про себя, погрузившись в воспоминания. То и дело Диз останавливался, чтобы указать спутникам на какие-то особые приметы. Все понимали, что старик не только знает эти горы, но и любит их. Здесь, среди скал, он вновь обрел первозданную силу и покой. Его голос грохотал, сотрясая воздух, как будто вобрал в себя рокот бурь и ветров. Старик рассказывал про жизнь в горах Чарнал, он делился своими самыми сокровенными мыслями.

Однако ему никого не удалось обратить в свою веру, кроме, может быть, Оживляющей, но она молчала. Остальные старались мириться с неудобствами, но иногда не выдерживали и ворчали. Горы никогда не станут их домом; для них это преграда, которую надо преодолеть. Они шли вперед, с нетерпением ожидая конца путешествия.