Друид

— Я собирался пробыть в Весонтионе еще несколько дней, — продолжил он наконец. — Но ввиду сложившихся обстоятельств я отдам приказ покинуть лагерь сегодня же ночью, после четвертой ночной стражи. Я хочу как можно быстрее понять, какое чувство победило в сердцах моих отважных солдат — стыд и сознание своего долга или позорный страх перед недостойным соперником. Если легионеры откажутся выполнить мой приказ, то я выступлю со своим десятым легионом, потому что в солдатах десятого легиона я никогда не сомневался и впредь буду набирать воинов для своей личной гвардии только из их числа!

Цезарь сошел по деревянным ступеням со своего помоста на землю. Один из преторианцев откинул полог, закрывавший вход в палатку. Проконсул исчез внутри. Он велел рабу позвать меня и попросил составить ему компанию. Цезарь был вне себя от гнева. Похоже, Фортуна отвернулась от него. Может быть, это произошло из-за того, что проконсул решил спорить с самими богами? Неужели он переоценил своих офицеров? Неужели Цезарь просчитался и действовал слишком самоуверенно? Возможно, его подчиненные начали завидовать его славе, удаче и могуществу? Гай Юлий Цезарь всегда относился с презрением и в то же время ненавидел людей и обстоятельства, которые могли помешать осуществлению его планов. Со скоростью, от которой захватывало дух, он тянул по полю мировой истории свой огромный плуг, прокладывая гигантские борозды. Я прекрасно понимал: только смерть сможет остановить его и помешать вспахать столько, сколько он задумал.

— Почему удача отвернулась от меня, друид? Если ты знаешь ответ на этот вопрос, то поделись со мной своей мудростью.

— Ты слишком быстро орудуешь веслами, Цезарь, и удивляешься при этом, почему другие за тобой не поспевают. Зачем им напрягаться, если они знают, что победителем все будут считать только тебя одного? Именно тебе достанется вся слава.

— Да, — задумчиво сказал проконсул, — четыреста пятьдесят лет назад Брут убил последнего тирана [55]. Но каких результатов добились мы благодаря республике и введению должности консула? Та же самая тирания! Только теперь это тирания республиканского законодательства. Не зря имя Брута ассоциируется с беспросветной глупостью!

Проконсул замолчал. Если бы он только мог, то немедленно начал бы битву против Ариовиста. Одной из удивительных способностей Цезаря являлось его умение ставить себя и других в такое положение, из которого был только один выход. И он, как правило, оказывался не из легких.

— Как ты думаешь, друид, как поведут себя легионеры, когда я отдам приказ покинуть Весонтион?

— Они последуют за тобой, Цезарь. Теперь твои солдаты готовы корчиться в пыли у твоих ног и извиваться, словно мерзкие черви, стараясь доказать, будто они никогда не помышляли о мятеже, ни мгновения не сомневались в тебе и не впадали в панику, слушая рассказы кельтов о свирепых воинах Ариовиста. Подойди сейчас к любому легионеру, и он скажет тебе, что готов сражаться за Рим и римский народ.

— Что ты хочешь этим сказать, друид? Неужели ты говоришь это, надеясь завоевать мою симпатию при помощи бессмысленной лести?

— Поступать так было бы крайне глупо. Ведь всего лишь через несколько мгновений ты сам узнаешь, как твоя речь подействовала на легионеров.

В самом деле, через некоторое время один из преторианцев, стоявших у входа на страже, сообщил, что к проконсулу пришел Луций Сперат Урсул. Войдя в палатку, примипил поклонился Цезарю и поблагодарил его от имени всего десятого легиона за столь высокое мнение, высказанное во всеуслышание. Позже я узнал, что в подобных ситуациях центурионы всегда говорили не о похвале, а именно о высоком мнении. Если бы Луций Сперат Урсул сказал, что Цезарь похвалил его солдат в своей речи, то это могло бы быть воспринято как хвастовство.

Центурионов можно назвать сердцем любого легиона. Они пробились наверх с самого низа исключительно благодаря своему мужеству, выносливости и отваге. Поскольку ни один из них не происходил из знатного рода, у них не было ни малейшего шанса сделать карьеру на гражданской службе. Поэтому единственной возможностью для них добиться чего-либо являлся легион. Центурионы гордились тем, что они живут как настоящие мужчины. Важнее всего для них было уважение со стороны легионеров, а также признание офицеров, занимавших более высокое положение, которые, в свою очередь, делали все возможное, стараясь угодить своему полководцу.

— Цезарь, мы с нетерпением ждем, когда нам представится возможность доказать свою преданность в бою. Десятый легион готов идти за тебя в огонь и в воду.

Проконсул подошел к примипилу и взял его за руку.

— Благодарю тебя, Луций Сперат Урсул. Знай: с этого момента ты в особой милости у Цезаря. Если у тебя или у твоих родных есть желание, которое мог бы выполнить один из Юлиев, ты можешь, не стесняясь, обращаться ко мне.

Похоже, для бывалого центуриона такие слова проконсула оказались полнейшей неожиданностью. Он смутился и был явно тронут. Судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, примипил громко откашлялся. Затем он поклонился и сказал: