Друид

— Лабиэн, каким образом ты собираешься объяснить сенату и гражданам Рима мотивы, побудившие нас выступить против Ариовиста? Я согласен с тобой — нам следует пресечь зло в корне. Но у наших соотечественников возникнет вполне закономерный вопрос: почему мы не сделали этого раньше? Почему мы не объединились с гельветами и не дали вместе с ними отпор войску германцев?

— Гельветы не обращались к нам за помощью, — рассудительно ответил Цезарь. Он был совершенно спокоен.

Некоторые молодые трибуны ухмылялись. Они прекрасно знали характер проконсула. Один из них заметил, что сражаться против Ариовиста будет не так-то просто, и добавил:

— Ведь он носит титул царя и друга римского народа. Насколько я помню, некий Гай Юлий Цезарь, год назад занимавший должность консула, лично присвоил вождю германцев столь почетное звание. Позволю себе обратить ваше внимание на тот факт, что это был тот самый Цезарь, который внес на рассмотрение сената закон, гласящий следующее: проконсул не имеет нрава вести военные действия за пределами вверенной ему провинции. И данный закон был принят.

Кое-кто из трибунов и легатов, собравшихся в палатке Цезаря, рассмеялся. Они могли позволить себе разговаривать с проконсулом подобным образом по той причине, что недовольство среди офицеров росло с каждым днем.

— Как раз потому, что я присвоил Ариовисту этот титул, — невозмутимо заявил Цезарь, — я должен быть как можно осторожнее в своих действиях, поскольку я чувствую определенную ответственность за поведение вождя германцев. Но решающим для меня является тот факт, что эдуи, признанные нашим сенатом братским народом и имеющие кровные связи с римлянами, страдают от набегов варваров. Я не могу спокойно смотреть, как Ариовист уничтожает селения эдуев и подвергает всяческим унижениям народ, заключивший с нами союз. Римляне, которые правят миром, должны считать такие действия оскорблением!

Цезарь продолжил, повернувшись к легатам и трибунам, которые наверняка собирались тем же вечером написать письма своим друзьям или родственникам и отправить их с гонцом в Рим:

— Германцы ни за что не остановятся, даже если им удастся захватить всю Галлию. Следуя примеру кимвров и тевтонов, они попытаются подойти как можно ближе к Риму, чтобы через некоторое время напасть на Италию. Лабиэн! Отправь к Ариовисту гонцов и сообщи вождю германцев, что он должен явиться к Цезарю!

Проконсул отошел в сторону со мной и с вождем эдуев, чтобы я смог перевести Дивитиаку заверения Цезаря: в самое ближайшее время друид будет единолично управлять большей частью Галлии. Цезарь также сообщил Дивитиаку, что он с уважением относится к праву секванов и эдуев взимать дань с тех племен, которые платили ее на момент созыва совета вождей. Однако после того как Ариовист потерпит поражение, остальная часть Галлии должна будет оказаться под владычеством Цезаря. Дивитиак тут же согласился на все условия проконсула. Вполне довольный результатом своего разговора с Цезарем, друид, высоко подняв голову, подошел к остальным кельтам, которые громко разговаривали и пили вино кубок за кубком.

— Это Галлия? — с самодовольной ухмылкой поинтересовался у меня Цезарь. Что я мог сказать? В ответ я лишь пожал плечами. Я начал понимать, что Галлия в самом деле была довольно странной смесью, состоявшей из многочисленных тайных и явных союзов, разбавленных корыстными интересами вождей и сдобренных древней враждой между племенами.

— Галлия богатая страна, в которой живут храбрые воины. Вы вполне могли бы управлять целым миром. Но что я вижу, оказавшись вместе со своими шестью легионами на землях, принадлежащих галлам? Словно спелое яблоко, Галлия лежит у моих ног. Знаешь, друид, кто в этом виноват?

— Да, — тихо ответил я. Мне был известен ответ на вопрос, заданный Цезарем.

— Во всем виноваты ваши друиды, и только они! Я не считаю их посредниками между небом и землей. Они — хранители мудрости, а также хранители власти. Друиды не хотят, чтобы знания распространялись! Ваши жрецы всячески противятся этому процессу. Они не дают собственному народу развиваться. А теперь подумай сам: разве смогут варвары, не имеющие письменности, править миром? Я удивляюсь, как вам удается управлять собственным государством, если вы не умеете писать! Каким образом безграмотные кельты будут вербовать солдат для своего войска, обучать их военному делу и платить им жалованье?

— Да, ты прав, Цезарь, — едва слышно пробормотал я.

— Если я покорю Галлию, то на этих землях — вплоть до самого Северного моря! — будет процветать торговля. И каждый галл под крылом римского орла будет жить гораздо лучше, чем раньше. Только друиды останутся нашими врагами. Потому что мы откроем Галлии врата во вселенную знаний.

— Верно, — опять согласился я сдавленным голосом. Если честно, в тот момент у меня не было ни малейшего желания выполнять чьи-либо пророчества.